Заплакал голубь на ветвях ивы и раскрыл чувства безумно влюбленного.
Услышав его крик, я сразу понял, что он потерял свою подругу и страдает.
Он словно вопрошает меня, как я могу терпеть разлуку с любимыми.
И все же, клянусь Аллахом, с тех пор как я расстался с ними я не радуюсь ни жизни, ни счастливой судьбе.
Но я, влюбленный, таю свою любовь так, словно я не снедаем тоской.
Внутри у меня огонь, если бы он выбился наружу, его не вынесли бы ни люди, ни демоны.
Сердцем я оплакиваю мою разлуку с ними и хочу, чтобы глаза этого не чувствовали.
Я скрываю свою любовь, хотя влюбленные не таят своих чувств.
Можно ли упрекнуть меня, если я скрываю свою страсть, даже если цена скрытности — смерть.
Как прекрасно погибать от юных и невинных, как хорошо тосковать по газелям.
Сказали: ты любишь, а любовь всегда одевает юношу в платье унижения и позора.
Я ответил им: если это правда, то я избираю унижение на всю жизнь.
Унижение для влюбленных — не бесчестье, а сострадание каждой влюбленной к страдающему.
Я тоскую по той, стройности которой завидует ветка ивы,
И стремлюсь к похожей на лебедя, на щеках которой расцвели анемоны.
И всегда радует мой взгляд вид прекрасного, чарующего лика.
Я ложусь и встаю, думая о черных как смоль волосах и светлом, цветущем лице.
Сколько раз мы проводили вместе время и вдыхали благоуханный ветерок Египта.
Пришло мне время принести жертву Египту во имя долга и без колебаний.
Если бы глаза мои уподобились его разлившемуся Нилу, это не излечило бы моих печалей.
Если бы сердце впитало моря его познаний, я радовался бы биению, на которое жалуюсь.
Сколько солнц взошло в его ал-Азхаре, осветив вселенную светом знаний.
Аромат их наук распространился среди людей, и заслуги их стали известны всюду.
Египет собрал их и стал садом, они плоды его, желанные для собирающего.
Они сделали страну подобной невесте, и в ней появился ал-‘Аруси
{127}, украшение мира.
Они сказали, что сад благоухает, и сад подарил им Хасана ал-‘Аттара, благоухающего смыслами
{128}Ученого мужа, полноту достоинств и блеск разума которого засвидетельствовали великие люди его времени.
Если бы ты сказал, что в Египте нет ему равного, я подтвердил бы это беспрекословно.
Клянусь жизнью, в Египте есть люди, украшенные лучшими качествами и добродетелями.
О ты, не разглядевший гордость страны, ее доказательство — два Хасана
{129}.
Если бы я поклялся, что Египет — рай, то была бы моя клятва самой правдивой.
Эта страна имеет право гордиться своим правителем даром Османов
{130},
Он наделен похвальными качествами, ибо был назван Мухаммадом, и поднялся высоко, выше всех соперников.
Кто сравняется с нашим эмиром, чета ему лишь Искандар или Хосров Ануширван.
Близка его победа над врагами, блистательное начало предвещает великое будущее.
В руке его два меча, первый — меч заботы, и доблестный Ибрахим
{131} — меч второй.
Он обнажил его, возвещая Хиджазу близкую гибель тех, кто прибег к оружию и лжи
{132}.
Прежде его дороги внушали путникам страх, теперь же стали безопасны.
И неудивительно, что Неджд не устает благодарить его, ведь он облачил его в одеяние веры.
Дошли его передовые отряды до зинджей и покорили заносчивых суданцев.
И не устояли румы перед свидетельством непреложным, сколькие из них получили тяжелые удары.
Вернулись они с великим позором, деля между собой горечь поражения.
