– Про колечко я знаю, ты сама его слямзила, так что не очень дорожила. Надо же, позвали тебя в приличный дом, Аделаида за тебя поручилась перед заказчицей…
– А чего она вещи разбрасывает по всему дому! – огрызнулась Яна. – Говорила, что памятное колечко, а сама на подоконнике его бросила! Когда чужие люди в доме, нужно все вещички прибирать, чтобы в глаза не бросались!
– Ладно, ты не отвлекайся, говори, что дальше было.
– А что? С теткой мы условились, что как только продавщица побежит в сортир, так она дверь откроет.
Леня подумал, что уборщица Назия не так проста, как притворяется, что был у них с Яной явный сговор и что непременно Семен Исаевич уборщицу уволит. Вот и поделом!
– Все так и случилось, как мы договаривались, – дверь была открыта, и клиентка пришла, и серьги я подменила. Заказчик меня ждал на прежнем месте, я отдала ему те серьги, он отвез меня подальше от магазина и высадил…
– И деньги заплатил?
– Нет, у него с Арамом так было договорено, что деньги – через Арама. Я к Араму за деньгами пришла, а он, сволочь, мне дал гораздо меньше, чем обещал. Я ему: что за дела? Мы так не договаривались! А он: ты, говорит, теперь у меня на крючке, на тебе висит серьезное уголовное преступление, если будешь рыпаться или качать права, я тебя моментально сдам. Так что бери что дают и помалкивай! И уматывай из города хоть ненадолго. Вот ведь сволочь!
– Совершенно с тобой согласен, – кивнул Маркиз.
– И что мне теперь делать?
– У тебя есть родственники где-нибудь далеко-далеко? Желательно в совершенной провинции.
– Тетка в Вологде.
– Отлично! Поезжай прямо сейчас к тетке и сиди у нее безвылазно пару месяцев, пока здесь все не уляжется.
– В Вологде? – ужаснулась Яна. – Да я там на второй день с тоски подохну!
– Лучше немножко поскучать, но остаться в живых! – строго проговорил Маркиз.
– Вообще-то да… – после недолгого раздумья согласилась Яна.
– Так что я тебя сейчас довезу до дома, соберешь самые необходимые вещи – и на поезд. Только дома не задерживайся, не больше получаса на сборы, а то скоро за тобой явится Арам с племянником!
Высадив Яну возле ее дома и убедившись, что она прониклась серьезностью момента, Леня поехал на канал Грибоедова.
Дело в том, что из разговора с Яной он выяснил две важные вещи.
Во-первых, что за аферой в ювелирном магазине «Фермуар» стоял сам Эрнст Володарский. Впрочем, что-то подобное Леня и до того подозревал.
Еще важнее было второе – что Володарский заезжал за поддельными серьгами в дом возле Банковского моста. А именно в этом доме жил один из лучших петербургских ювелиров Костя Левандовский. Конечно, Костя уступал в мастерстве Ивану Францевичу Миллеру, но в чем он ему уступал еще больше – это в моральных принципах. То есть, в отличие от Миллера, Костя брался за любое, самое сомнительное дело, даже если от него отчетливо пахло криминалом. Лишь бы за это дело ему платили, и платили наличными.
Значит, именно Костя изготовил для Володарского копию изумрудных серег…
Припарковать машину в центре большого города – это всегда огромная проблема. Леня долго искал, куда бы поставить свою машину. Наконец нашел свободное место далеко от Банковского моста и пешком дошел до дома, где жил Левандовский.
Маркиз подошел к подъезду и нажал на кнопку домофона.
– Кто? – раздался в динамике недовольный голос.
– Константин Михайлович, вам пламенный привет от Ивана Францевича Миллера!
Замок щелкнул, и дверь открылась: имя Миллера в определенных кругах открывало двери лучше всякой отмычки.
Леня поднялся на третий этаж.
Дверь уже была приоткрыта, хозяин квартиры стоял на пороге.
Это был лысоватый мужчина лет сорока, высокий и грузный, с маленькими внимательными глазками.
– Как поживает Иван Францевич? – проговорил ювелир, оглядывая Леню с ног до головы. – Как его здоровье? Как его компаньон Степаныч? Как собачка – Ураган, кажется?
– Здоровье у Ивана Францевича в полном порядке, – ответил Маркиз, чуть заметно улыбаясь, – а уж Парфеныч, тот вообще никогда на здоровье не жалуется. Я уж не говорю про Шторма.
Это была маленькая проверка: если Леня и впрямь хорошо знает Миллера, он не может не знать, что старого друга Ивана Францевича, который выполняет при нем роль камердинера и охранника в одном лице, зовут не Степанычем, а Парфенычем, а огромную кавказскую овчарку – Штормом.
