Леня заварил отличный кофе, красиво сервировал стол и крикнул в глубину квартиры:
– Лолка, завтрак на столе!
Он прекрасно знал, что при слове «завтрак» его сонливая подруга продерет наконец свои хорошенькие глазки, сладко потянется и явится на кухню. Так и случилось.
Леня был занят кофеваркой, так что не видел, что Лола вошла, печатая шаг, а не плелась нога за ногу. И халат на ней был туго затянут пояском, и глаза смотрели без сонной поволоки.
– Леня! – сказала она ему в спину глубоким звучным голосом. – Я должна с тобой серьезно поговорить!
Несмотря на отличную реакцию, выработанную еще в цирковом училище, Лёнина рука дрогнула, и несколько капель кофе пролилось на блюдце. Однако он удержал чашку, перенес ее на стол и только тогда посмотрел на Лолу. Слегка нахмурил брови, увидев, что она в полной боевой готовности, и решил не расслабляться. Мало ли что Лолке придет в голову, нужно быть начеку. Обычно ее такой серьезный тон не предвещал ничего хорошего.
Молниеносно в уме Леня перебрал свои прегрешения. Он ничего не разбил, да Лолка не стала бы ругаться по такому мелкому поводу, он не забыл заплатить за квартиру, в противном случае Лолка сразу обозвала бы его склеротиком, да и все на этом. Он не забыл купить зверям корма, причем взял именно то, что нужно, и еще витамины для кота прихватил. Утром, когда чистил зубы, аккуратно протер зеркало, чтобы Лола не ругалась, что он заплевывает его пастой. Даже не разбросал свою одежду – просто не успел с утра. Оставалось что-то более серьезное.
Леня Маркиз был мужчиной любвеобильным. То есть его любили девушки и женщины постарше, а он всех одаривал вниманием и находил теплые слова. Его деловая партнерша Лола была этим очень недовольна. Несмотря на то, что, начиная работать вместе, компаньоны договорились не смешивать личное и служебное, Лола элементарно ревновала. Хотя ни за что бы в этом не призналась даже себе.
Маркиз прекрасно знал, как может ревнивая женщина испортить жизнь. Особенно такая изобретательная и артистичная, как Лолка. И тщательно скрывал свои похождения. Но что там какой-нибудь Шерлок Холмс по сравнению с Лолой, если она захочет вывести его, Маркиза, на чистую воду? И рядом не стоял, давно бы утопился от стыда в ванне на своей Бейкер-стрит!
Лихорадочно перебирая в голове свои встречи за последние дни, Леня слегка подогрел сливки, налил их в красивый молочник и поставил перед Лолой. А сахарницу, наоборот, отодвинул, потому что Лола пила утренний кофе со сливками, но без сахара.
– Пей, дорогая, а то остынет, – ласково сказал он и, видя, что Лола даже не протянула руку к чашке, слегка запаниковал.
Неужели Лолка видела, как он посадил в машину ту симпатичную блондинку из парфюмерного магазина? Не может быть, это было совершенно в другом районе, очень далеко от дома… Или она могла видеть их в кафе с той рыженькой пухленькой, с ней Леня познакомился в сбербанке, она сказала, что работает консультантом, и так старательно объясняла ему, как войти в свой личный кабинет… А может быть, Лолка прочитала эсэмэску, которую прислала ему Танечка? Как там было трогательно, кажется даже в стихах, что она любит, тоскует и ждет встречи… Только вот Леня в толк не возьмет, кто такая Танечка. Он, что называется, ни сном ни духом, а от Лолки теперь попадет.
Леня отхлебнул кофе и поморщился. Было невкусно, но он не сразу понял, что забыл положить сахар. Не может быть, чтобы Лолка так разозлилась из-за Танечки, она ведь не читает его эсэмэсок, говорит, что это унизительно.
Да, говорить-то она говорит, но… Эти женщины вообще много чего говорят, верить им нельзя.
– Леонид! – теперь у Лолы в голосе звучал металл. – Ты слушаешь меня?
Лене стоило огромных усилий не вздрогнуть и ответить рассеянно и благодушно:
– Да, дорогая, конечно слушаю. Причем очень внимательно. Впрочем, как всегда.
Ни в коем случае нельзя показывать Лолке, что он боится. Тогда она вообще разорвет его на сотню кусочков, сотню маленьких маркизиков.
– Леня, это очень, очень важно! – она отодвинула его чашку. – Так что прекрати придуриваться и смотри мне в глаза!
