Примечательно, что все члены семьи Хамалетдинова не имели от этого ни копейки, а сам Хаким Абдрашитович купил двухэтажный дом в Сиверской и продолжал копить деньги. В сберкассы он никогда не верил и прятал свои богатства в потаенных местах, точных координат которых не знала ни одна живая душа. Халиду он считал идиоткой, а Халима презирал, ненавидел и боялся. Тот читал книги, ходил в кино и пытался вслух рассуждать о смысле жизни и предназначении человека, чего Хаким Абдрашитович понять, разумеется, не мог.
Несмотря на свою несомненно мужественную профессию, Хаким Абдрашитович трусил и всерьез опасался, что Халим может убить его и завладеть богатством. Как это ни странно на первый взгляд, страшила Хамалетдинова не смерть, а утрата денег. Поэтому уже через год они с сыном жили в разных вагончиках и питались раздельно.
Так труппа работала больше пяти лет — до тех пор, пока на ее горизонте не возникла импозантная фигура тридцатипятилетнего красавца Насруллы Хидиятуллина, двоюродного брата Хакима Абдрашитовича по материнской линии. Одетый с иголочки во все импортное и дочерна загоревший под лучами жаркого бакинского солнца, родственник попросился в труппу и был зачислен на должность шапитмейстера, для чего его предшественника уволили за нарушение трудовой дисциплины, выразившееся в полуторамесячном запое. Приступив к выполнению новых обязанностей, остроглазый Насрулла мгновенно постиг сущность мотоциклетного бизнеса и месяц спустя внес ценное предложение, обратив внимание владетельного кузена на не совсем приятное обстоятельство: после термообработки утюгом «обратные билеты» приобретают ненужный блеск и при внезапной проверке кассы могут пустить под откос все предприятие Хамалетдинова. Для повышения безопасности аттракциона Насрулла предложил укладывать «обратные билеты» между двумя обрезками струганых досок, а сами обрезки на ночь зажимать в тиски. Идея в тот же день получила практическое осуществление, а Насрулла стал любимцем Хакима Абдрашитовича.
Прошло еще полгода, и Насрулла, быстро понявший, что при надлежащем размахе аттракцион «Мотогонки на вертикальной стене» ни в чем не уступит хорошему золотоносному участку, предложил Хамалетдинову проект коренной реорганизации дела. Во-первых, пора кончать с «обратными билетами» и переходить на «левые», каковые он, Насрулла, берется доставать в любом количестве. Во-вторых, уважаемый Хаким напрасно экономит на переездах, работая в городах, утративших активный зрительский интеpec к мотоциклетному шоу. Если быстро перемещаться с места на место, сборы поднимутся, а милиция не успеет принюхаться к бродячим артистам. Все равно переезды оплачивает филармония, под чьей вывеской они работают, а небольшие побочные расходы — мелочь, которой выгодно пренебречь. В-третьих, уважаемый Хаким старомоден и не смыслит в рекламе: его афиши клонят в сон, а громкоговорители — недостаточно эффективное средство привлечения публики. Насрулла предлагает завести обезьян, которых нужно держать около зазывательного мотоцикла, а еще лучше — в положении за рулем. Тогда все идиоты, а их несметное количество, будут уверены в том, что обезьяны принимают непосредственное участие в мотогонках, чего нет даже у великого Филатова. И еще одно: надо резко уменьшить численный состав труппы, чтобы там не осталось чужих глаз.
Хаким Абдрашитович понял — будет большой навар! — и без промедления согласился на все при следующем условии: помимо заработной платы и амортизационных отчислений, он получит две трети чистого дохода, а Насрулла — одну треть. Реорганизация началась — из труппы были уволены администратор, конферансье и механик, сам Хаким Абдрашитович по-прежнему исполнял обязанности художественного руководителя аттракциона, Насрулла стал администратором и в то же время шапитмейстером, Халим — рядовым артистом-мотоциклистом и по совместительству механиком, его жена — контролером-уборщицей, а Халида превратилась в кассира-диктора. Дабы не возбуждать недовольства нещадно эксплуатируемых низов, Насрулла тайком от Хакима Абдрашитовича разрешил женщинам возобновить манипуляции с «обратными билетами» с условием, что дополнительные доходы они будут делить с ним пополам. В итоге «вне игры» остался только Халим, по-прежнему проводивший все свободное время за книгами.
