Милавин отчётливо понял, что ему не вырваться. Тварь поглотила обе его ноги до коленей, а некоторые из веток уже оплетали бёдра. Боли не было. Он вообще ничего не чувствовал, ног ниже колена как будто не стало. Андрей не мог ими пошевелить и не ощущал, как их всё сильнее стягивают жёлтые волокна, хотя видел это. Его тащило спиной по полу, и как бы он не старался упереться в стену или вцепиться пальцами в рассохшиеся половицы, тварь оказывалась сильнее. Ещё минута-полторы и она полностью втянет его в себя.
Андрей снова вскинул пистолет, он понимал, что стрелять бесполезно, но нельзя же вообще ничего не делать. «ТТ» выстрелил ещё три раза. С тем же результатом, что и раньше. Тварь, похоже, даже не замечала попаданий. Затворная рама пистолета застыла в заднем положении, давая понять, что магазин пуст. В бессильной злобе Андрей надсадно выругался в голос и швырнул пистолет. Жёлтые волокна сперва вцепились в металл и попытались втянуть его внутрь, но потом выпихнули обратно, и пистолет со стуком упал на пол.
– Не нравится?! – зарычал Андрей, выдёргивая отцовский нож из разгрузки. – А если так!
Он согнулся пополам и рубанул лезвием тяжёлого охотничьего ножа по правой руке твари. Оказалось, волокна не такие уж и крепкие, с первого удара Андрей перерубил сразу три или четыре ветки. На место покалеченных отростков тут же устремились другие, не желая выпускать добычу, но и Милавин не сидел без дела. Почуяв возможность спасения, он наотмашь рубил жёлто-коричневые ветви. Андрей нанёс ещё три удара и почти полностью отрубил твари правую руку. Его собственная правая нога, высвободившись от пут, гулко упала на пол. Милавин её, по-прежнему, не чувствовал и даже не мог пошевелить ею.
Пара веток, торчавшие у твари вместо другой руки, вцепились ему в левое плечо. Андрей вскрикнул от неожиданности, левая рука почти мгновенно налилась свинцом и потеряла подвижность. В этот момент ярость и злоба в нём окончательно вытеснили страх. Он начал бить ножом в грудь и по плечам твари, во весь голос выкрикивая что-то матерное. Ошмётки веток-волокон брызнули во все стороны, обрубком правой руки существо попыталось перехватить у него нож, в результате чего культя стала ещё короче. Андрей больше не боялся, не пытался спастись, убежать, он хотел убить эту тварь, уничтожить её.
Кем бы ни было это существо, но оно, оказывается, тоже могло испытывать страх. Милавин вдруг понял, что падает на спину, а в следующее мгновение звонко приложился затылком об пол. В глазах заплясали искры, однако злость, бушевавшая внутри, не дала Андрею потерять сознание. Когда спустя секунду он смог сфокусировать взгляд, то обнаружил, что тварь отпустила его, отошла на пару шагов к окну и теперь неуклюже топчется на месте.
Милавин серьёзно её потрепал. Теперь правая рука ничем не отличалась от левой, обрываясь у предплечья, дальше они обе тянулись только куцыми одиночными веточками. Грудь, плечи, да и голова существа зияли огромными прорехами, в которых шевелились рваные лохмотья волокон.
Андрей попытался встать на ноги, но тут же понял, что всё ещё парализован. Собственно говоря, нормально шевелить он мог только правой рукой, да ещё вращать головой и совершенно не чувствовал ни обеих ног, ни левой руки от самого плеча. С трудом приподнявшись на локте, Андрей оглянулся на дверь, до неё было метра три, не больше.
«Надо ползти», – едва он зашевелился, тварь услышала его и снова начала подбираться к добыче. Правда на этот раз, она вела себя более осторожно, не бросалась вперёд, шагала, медленно выставив перед собой то, что осталось от рук.
Андрей пополз к двери. Широко загребая правой рукой, он тащил за собой тяжёлое и непослушное тело. Его ноги волочились по полу, цепляясь за мусор и щели в половицах. Ещё рывок. Андрей оглянулся на тварь. Она подобралась почти вплотную, нависнув над ним всем телом, но нападать не спешила.
«Она меня не отпустит», – понял Андрей, – «Надо будет её отогнать и попробовать запереть здесь, в комнате».
Но когда он снова глянул на дверь, то понял, что спастись ему не удастся. На пороге комнаты появилась та самая чёрно-серо-коричневая псина, которую он видел во дворе. Собака – или, всё-таки, волк? – остановилась в дверях, наклонив голову к полу, она исподлобья наблюдала за происходящим.
