Ольга издала едва слышный трепещущий вздох и медленно опустилась на корточки прямо в коридоре, обхватив руками собственные плечи. Перед тем как она зажмурила глаза, в них отразилось нечто неизмеримо большее, чем просто отчаяние. Однако Андрей решил идти до конца.
– Что такое Изнанка?
Дед взглянул на него снизу вверх из-под густых бровей:
– Я не могу вам рассказать… Но если ты, сына, не против, скажу о вашей беде одному человеку, может быть он захочет с тобой переговорить.
– Хорошо. Скажите обязательно и передайте, я очень прошу, чтобы он позвонил, – Андрей освободил проход.
Архип Игнатьевич вышел в прихожую, где оставил свои затёртые бело-синие кроссовки и болоньевую куртку. Андрей присел рядом с женой, обнял её и стал гладить по волосам.
– Кстати, как зовут этого вашего человека? – крикнул он в прихожую.
– Его зовут Иван, – откликнулся дед после паузы, гремя дверным замком.
– Пусть ваш Иван позвонит мне на мобильник.
На этот раз ответом ему был лишь звук захлопнувшейся двери.
* * *
Телефонный звонок застал его врасплох, когда он подъехал к офису и выбирался из своего старенького BMW. Чертыхнувшись, Андрей положил портфель на сиденье, достал из кармана плаща мобильник и глянул на дисплей. Номер незнакомый.
– Да?
– Милавин Андрей? – голос был сухой, отрывистый, чуть хрипящий. Он напоминал брёх старого злобного пса.
– Я вас слушаю.
– Здравствуйте. Мне дал ваш номер Архип Игнатьевич.
– А, здравствуйте. Вы – Иван, так? – Андрею не пришлось долго вспоминать.
– Да. Я бы хотел с вами встретиться.
– Архип Игнатьевич рассказал вам, в чём дело?
– Да.
– Вы сможете помочь?
– Это зависит от вас.
Такой ответ немного сбил с толку.
– Вы имеете в виду деньги?
– Не только. Нам надо встретиться, – собеседник оказался немногословным и упрямым.
– Хорошо, я согласен.
– Где и когда вам будет удобно?
* * *
Андрей назначил встречу в баре, недалеко от Чистых прудов, по пути с работы и в то же время достаточно далеко от офиса, чтобы избежать случайных встреч с кем-нибудь из коллег. Здесь, в полуподвальном помещении с низкими потолками и крошечными окошками, через которые можно разглядеть только обувь уличных прохожих, за одним из нарочито грубо выполненных деревянных столов Милавина и ожидал очередной, как он тогда думал, колдун-травник.
Правда, когда Иван поднялся ему навстречу, Андрей оторопел. Уж на кого-кого, а на старичка-знахаря его новый знакомец никак не походил. Достаточно высокий рост – на глаз где-то под метр девяносто – широкие плечи, короткий ёжик светлых с проблеском седины волос, больше напоминающий щетину, – всё это создавала ауру скорее угрожающей силы, чем целебной мудрости. А завершал портрет вдавленный глубоко в кожу рубец шрама на левой щеке, который с одной стороны слишком близко подобрался к глазу и оттягивал нижнее веко, обнажая розовую плоть на изнанке, а с другой касался верхней губы, кривя рот владельца в постоянной усмешке.
– Андрей? – «красавец» протянул ему руку.
– А вы – Иван? Здравствуйте.
Милавин уже был готов к тому, что вот сейчас его ладонь безжалостно сдавят до хруста в кости. Однако рукопожатие Ивана оказалось крепким, но уважительным.
– Закажете что-нибудь? – на столе уже стоял полупустой бокал пива.
– Нет, не буду, – покачал головой Андрей и сел напротив собеседника. – Давайте сразу к делу.
– Хорошо. Вы любите свою дочь?
– Что, простите?
– Простой вопрос. Вы любите дочь? Да или нет.
Растерянность, которую поначалу почувствовал Милавин, вдруг сменилась раздражением и даже злостью. Уж слишком сильно этот прямой и даже наглый вопрос напомнил Андрею тех уродов, что подкарауливали его и Ольгу у подъезда, настойчиво предлагая свою помощь. Они тоже постоянно давили на любовь к дочери и обнадеживающе заглядывали в глаза. Любите ли вы свою дочь? Да кто вы такие, чтобы спрашивать меня об этом?!!! Андрей подавил в себе желание разбить о голову сидящего напротив человека пивной бокал и ответил так, как уже привык отвечать за эти самые долгие полтора года в своей жизни.
– Да. Всем сердцем, – слова были произнесены жёстко, с нажимом, но совершенно искренне.
Пару секунд Иван молча смотрел на него. Взгляд собеседника живо напомнил Милавину бетонную плиту, такой же твёрдый, тяжёлый, со светло серым оттенком.
