Кстати, неплохо бы узнать историю своего предшественника — того, кто оказался здесь, в этом мире, не совсем добровольно. Что с ним стало? Погиб? Скорее всего. Но почему? Неужели эти примитивные существа могли хоть как-то противостоять ему? Что-то с трудом в это верилось. Легче представить другое — у этих людишек были какие-то хозяева, те, кто может распоряжаться их жизнью и судьбой. Древняя раса… Где-то его носитель читал об этом. Ох, просто так про такое не пишут, дыма без огня не бывает…
Звонок в дверь вывел Эрика из состояния легкой медитации. Он подошел к дверям. Вроде бы, в столь поздний час никто не должен его тревожить. Да и в любой другой тоже.
— Привет! — услышал он знакомый голос.
— Привет. — Эрик открыл дверь. — Проходи. Что ж ты у Джагары не остался?
— Да так. — Кари неопределенно махнул рукой. — Главное было — проводить. Мы же с тобой не договорили.
— Верно, — как всегда, односложно ответил Эрик. — Только у меня тут обстановочка…
— Понятно, этим меня не напугаешь, — хохотнул Кари.
«На ловца и зверь бежит!» Существу, которое с некоторых пор стало Эриком, иногда очень нравились присказки примитивных людей. Сейчас был как раз тот самый случай.
Михайград,
ноябрь 1989 г.
— Только что стало известно — министр обороны Александру Киву был злодейски убит врагами революции!
Слова человека, выступавшего с балкона, обрушились на толпу у президентского дворца.
— Они за это ответят! — произнес пожилой человек, стоявший рядом с Редриком. — Теперь этим гадам не жить!
— По последним сообщениям, танки и БТРы «шербими» и полиции движутся к центру города. Просим всех, кто может держать в руках оружие, помочь нам защитить свободу и Родину. Мы обратились с просьбой к международному сообществу считать Совет народного спасения единственным законным представителем нашего народа. Нам окажут помощь. Но сейчас — сейчас нам надо продержаться, обязательно продержаться! Они не пройдут!
И никто не ушел. Редрик видел, что после обращения с балкона (его транслировали и по телевидению) людей на площади стало еще больше. Это уже была не толпа — люди сами организовывались в очередь на получение оружия почти безо всякого руководства разбивались на отряды, из хлама, который вытащили из дворца, спешно возводили баррикады. Конечно, чтобы смести такую баррикаду, танку не потребуется слишком много времени. Но хотя бы несколько выстрелов из-за прикрытия сделать будет можно.
Следующего оратора встретили было свистом — на трибуне оказался народный полицейский.
— Долой! — заорал кто-то едва ли не над ухом Редрика.
— Тише, чего орешь! Туда теперь всякую дрянь не пустят!
— Товарищи! — разнеслось над площадью. — Наше подразделение полиции только что в полном составе перешло на вашу сторону. Наш долг — бороться с преступностью, а значит — и с диктатором.
Теперь те, кто свистел, готовы были закидать полицейского цветами.
— Так поймайте мерзавца Андруцэ! — заорал кто-то из стоявших рядом с балконом.
— Обязательно! — откликнулся полицейский. Теперь у восставших появилась плохонькая, но техника.
Несколько машин милиции прикрывали один из входов на площадь. И все же этого было мало, страшно мало.
Эйно приказал ждать его здесь, на площади. Сам он отправился к Совету — как парламентер. Отправился примерно минут сорок назад, и пока его не было. Что ж, значит, случись что, Реду придется действовать на свой страх и риск. Самовольничать, так сказать…
И первым его самовольством стало участие в строительстве баррикады.
— Новый министр обороны генерал Андзердж, призвал все вооруженные силы перейти на сторону Совета спасения. Войска охраняют телецентр и важнейшие объекты города.
С балкона постоянно кто-то выступал — сообщались последние новости, указы Совета. В самом дворце тоже шла бурная деятельность.
Председатель Совета стал таковым совершенно неожиданно. Просто оказался в нужное время и в нужном месте. И вот теперь на него обрушился сущий кошмар. Мало того — русский представитель очень настоятельно просил его уделить хотя бы несколько минут.
Председатель случайным человеком не был, даже занимал довольно высокий пост — до тех пор, пока не сделался неугодным диктатору. Леон Андруцэ мог бы вполне его и расстрелять — но гибель именно этого человека очень сильно испортила бы отношения с Советами — настолько, что диктатор ограничился домашним арестом.
