Эйно, конечно, кое-что знал, но сейчас ему было не до того, чтобы удовлетворять любопытство учеников и сотрудников.
Он подошел к неподвижно валяющемуся на полу окровавленному Кари.
— Ну, не ожидал, что так оно будет… — пробормотал Эйно. Он посмотрел на тело контрабандиста, и вдруг воскликнул:
— Ред, иди-ка сюда! Глянь, кажется, он и на сей раз выкрутился! Живуч, зараза! В машину его — и вперед. Ценный свидетель, если не помрет, конечно.
Санкт-Петербург,
наши дни
Все на свете имеет привычку приходить к какому-то равновесию сил. Так произошло и в этом случае.
Настя была права, но не во всем. Большинство тех, чьи сознания Эрик захватил совсем недавно, получили всего лишь легкий шок. Их отпустили почти сразу же — разумеется, с небольшим ментальным воздействием. Естественно, они позабыли все, что с ними произошло.
Лишь несколько случаев оказались очень серьезными. Например, Ника и Эвелина, о которых в О.С.Б. узнали от Кари — тот пришел в себя и волей-неволей вынужден был сотрудничать со следствием.
Эвелину спасти удалось, но, увы, лишь тело. От мании преследования она не избавилась, как и от желания растерзать «поганого козла» по имени Кари. Так что пришлось оставить ее в помещении с мягкими стенами и предупредительными, но очень строгими санитарами. И магия, и медицина оказались бессильны.
Вроде бы, в больнице ей стало немного легче, но о полном выздоровлении говорить пока не приходится.
Нику вылечить удалось — от всего, кроме мании бродяжничества. Было совершенно непонятно, что делать с этим шакалом-оборотнем. К работе в О.С.Б. (да и к какой-либо работе вообще, а к творческой и созидательной — и подавно) она была органически неспособна. В конце концов, решили отпустить, но оставить под некоторым наблюдением.
Посредника террористов застрелили прямо в зале клуба. Ниточка к наркодилерам оборвалась, зато неожиданная гибель своего должна была надолго отучить их от мысли пользоваться магическими услугами.
С Кари оказалось все не так просто. Им заинтересовалось высшее руководство О.С.Б. в Женеве. И ничего хорошего это не предвещало: художеств Кари сотворил столько, что на пару высших мер вполне набиралось. Но это — только с одной стороны.
Прежде всего, пришлось его лечить — долго и упорно. Будь Кари человеком — он умер бы давным-давно: с такими ранениями внутренних органов люди не живут. Но он был потомственным вампиром из Запределья, а живучесть вампиров — едва ли не единственное, что верно о них говорится.
Уже когда лечение подошло к концу, а Кари сообщил все, что ему было известно об Эрике, о попытках наладить провоз наркотиков и оружия через Предел и о многих других, не менее интересных вещах.
Попутно выяснилось много других подробностей: ну, к примеру, то, что Кари и в самом деле планировал продавать «гончих» из Запределья здешним богатеям, но только больных и отбракованных — все равно им не жить.
Кари разместили в офисе О.С.Б., откуда выбраться такому как он было совершенно немыслимо. Так что пришлось сотрудничать, тем более сотрудники заинтересовались далеко не всеми его похождениями.
— Ну-с, больной, как поживает ваш аппетит тройной? — спросил Эйно, заходя в очередной раз в изолятор, приготовленный специально для подобных посетителей.
Кари буркнул что-то, что можно было перевести как «нормально».
— Вот и отлично. Вас, сударик мой, требует к себе Женева. Главное руководство О.С.Б. Что такое их высшая мера, наверное, известно.
— Уничтожение? — хрипло проговорил Кари, глядя в веселые глаза Эйно.
— Не совсем, — покачал головой шеф «Умбры». — Уничтожение — это для таких, как Эрик, да и то мне кое-кто протесты выслал. Сейчас они все помешались на своих толерантных идеях — или заболели на голову, я полагаю. В общем, любая смерть хуже любой жизни! Так что ЛЮБУЮ ЖИЗНЬ они оставят.
— Тогда что?
— А то же самое, что ты, дружок, проделал с этой помешанной… с Эвелиной. Только они работают очень чисто. ЛЮБОЙ ЖИЗНИ тебе останется на полгода — а потом помрешь от тоски и от безумия. Но это их совсем не волнует. Сам же помрешь, без их помощи.
— Зачем же меня тогда лечили?! — Кари резко поднялся. — Лучше бы сразу… Может, и сейчас не поздно?
