Немного успокоилась, но все же успокоилась.
— Я… — она быстро отвела взгляд, уставившись в пол.
Он убрал палец, проводя языком по губам. Ее вкус почти исчез, но он никогда не забудет его, он всегда может вызволить его из памяти. Часть ее принадлежала ему, даже если она не полностью осознает это. Они пересекли огромное препятствие, стерев стену, которая стояла слишком долго между ними. Она отдалась, прося его прикосновения. Живя с ним, она со временем захочет большего. Но одно он знает точно, что полон решимости искоренить каждый барьер, чтобы забраться ей под кожу, точно так же, как она забралась под его.
Начиная с сегодняшнего дня.
— Одна дверь ведет в ванную, другая в гардероб. Ты видела, откуда я пришел, так что я предполагаю, что ты знаешь, где выход. — Расстроенный и страдающий, он отступил назад, наблюдая за ней с каждым шагом, который их отделял. — Большинство моих вещей не подойдут тебе, но ты можешь что-нибудь взять. Я дам тебе немного времени, чтобы одеться. Когда ты будешь готова, выйди и найди меня.
Затем, прежде, чем она смогла что-либо сказать, что побудит его поступить глупо, например тряхнуться с ней и овладеть ею, он открыл дверь, вышел и закрыл ее за собой.
Ты ничто, только распутница, могла бы также поставить красный фонарь.[1]
Взгляд Рейчел метнулся к Деклану, как она делала много раз, с тех пор как они забрались в его большой внедорожник. Образ того, как он облизывал свои пальцы, всплыл в ее голове. Как всегда, жар, который сопровождал визуальный образ, распространился по ней, как топленое масло. Если бы он сбросил свою рубашку и присоединился бы к ней в постели, она, возможно, почувствовала бы эти губы на коже. Его прикосновения были уверенными и опытными, даря ей удовольствие за секунды. Она никогда не кончала так быстро, ездя на адреналине и нужде.
— Просто Рейчел? — промурлыкал Деклан, глядя на нее. Его радужки были янтарного оттенка, губы изогнулись в чувственную улыбку. — О чем ты думаешь?
— Политика и мировой голод, — отрезала она, отрывая глаза от него.
Что было в нем такого? Как, черт возьми, он всегда знал, о чем она думает? Еще хуже, как он сумел забраться ей под кожу? Хлоя права? Это было суждено с самого начала? Были вовлечены гормоны? Это все не из-за того, что она меняется, не так ли?
Меняется. О Боже.
Она хотела потрогать плечо, но не стала. Ей не нужно еще одно напоминание о том, что происходит внутри нее. Когда она осмотрела то место, куда была укушена, то увидела, что кожа уже срослась, оставив паршивые царапины, она почти впала в панику. Люди не излечиваются так быстро. Не после такой серьезной травмы. Но она не была человеком. Уже нет.
Стоп. Просто остановить.
Прошедший час она старалась не думать об этом. Слишком много всего произошло. Она избегала всего, что связанно со сверхъестественным, но интерес Хлои… который она поняла, как только Хлоя изменилась… означал, что она слышала много всяких рассказов. Неужели они срывают с себя одежду и бегают по лесу в полнолуние? Как насчет поедания животных? Что, если ее мать была права, и они также ели детей? Она была уверена, что Хлоя не сделает что-то подобное, будучи воспитанным человеком. Нет. Она бы сначала умерла.
Ты должна была спросить у нее. Хлоя бы ответила на каждый вопрос.
Вес лег на бедра, отвлекая ее от паники. Она посмотрела вниз, сосредоточившись на руке Деклана, лежавшей на ее ноге. Тепло, излучаемое прикосновением, просачивалось через тонкие хлопковые штаны, которые она натянула. Он был прав, одежда не подходила. Ей пришлось подвернуть штанину и подвязать талию, чтобы просто она смогла ходить. Она чувствовала каждый из его пальцев, плоскость ладони. Не так давно она кончила на этой руке, используя его, чтобы получить удовольствие. Это чувствовалось так хорошо, как будто она вернулась домой.
Покалывание пронеслось по ее коже, туманный оттенок красного встал перед ее глазами. Если бы она не остановила его… если бы она не психанула, как глупый новичок… он забрался бы на нее сверху, его тело имело бы ее в постели. Если бы она не видела Хлою и Джексона в гостиной, она могла бы попытаться сделать что-то еще. В конце концов, Деклан был окончательной усладой для глаз. Попробовав лишь кусочек его, она не дошла пока до сладкого.
