– Наших бьют! – Яков, видя, как одномоментно пали ладожане первой линии, просто озверел. Бросившись вслед за Сбыславом, сразил двух шведов копьём и оказался по левую руку от своего родича. За ним устремились его братья, а вскоре их окружили пешие щитоносцы. Контратака свеев захлебнулась, но и новгородцы не смогли продвинуться вперёд. На мгновение настало шаткое равновесие сил. Резерв, брошенный в центр сражения, мог решить битву в пользу шведов, этим и воспользовался Фаси. Пять рыцарей повели свои отряды, выстраивая новую линию для атаки, пропуская сквозь свои ряды деморализованных воинов, стараясь свежими силами опрокинуть новгородцев. Так же подумал и Александр.
– Вперёд! Бей! – Конная дружина Александра, выскочив из леса, склонила чашу весов сражения в сторону Новгорода. Одновременно с княжьей дружиной, с левого фланга, вперёд пошли бойцы Меши и Гаврилы Алексича, тяжело, прокладывая рогатинами и расчищая топорами на длинных рукоятях дорогу к центру лагеря. Часть кораблей, которые находились со стороны Невы, оказались отрезаны от шведского ледунга. Началась страшная сеча, когда невозможно углядеть, с какой стороны по тебе врежет топор или воткнётся стрела. Наконец мощный удар конницы прорвал правый фланг. Три рыцарских копья, попытавшихся сдержать конную лаву были перемолоты. Ярославович неумолимо продвигался к центру, шатёр Ульфа был уже в сорока шагах и, казалось, что резервов у неприятеля больше нет. За Александром следовали пять конных лучников, поражая стрелами каждого, кто пытался встать на пути князя, пока не попали под прицельный залп арбалетчиков. Снова образовалась куча из раненых лошадей.
Фаси обернулся к реке, верный друг уже отходил от берега, спасая драгоценную казну, но не один. Проклятый Рагнар вместе со швабцем, погрузившись на свои посудины, улепётывали вслед за Гунгиром. Почти сотня великолепно подготовленных воинов покидала сражение, когда они были так необходимы. На других шнеках, принадлежащих норвежским добровольцам, тоже началось шевеление, и вместо того, чтобы встать в строй, стали заносить недавно выгруженные предметы обихода обратно.
– Трусы! – в сердцах воскликнул Ульф. Вот она, помощь союзничков. Как запахло жареным – сразу в кусты. – Римлянин, выше крест. Стоять насмерть!
– Гривну на шею, кто захватит шатёр! – Звонкий голос Александра разнёсся над рядами дружинников.
– Ратмир, ты слышал? – Савва бился плечо к плечу со своим другом. – Я первый!
Две метко пущенные сулицы вонзились в шведских воинов. Друзья бросили своих коней в образовавшуюся брешь. Савве повезло, его лошадь сумела проскочить, конь Ратмира споткнулся и рухнул на траву, поражённый несколькими копьями. Княжий ловчий вылетел из седла, упал на свея, сбив того с ног, и тут же получил удар секирой. Кончик лезвия вспорол кольчугу на спине, нанося глубокую рану.
– Совсем не больно, – сдавливая стон, прохрипел Ратмир, – мне не больно.
Ловчий выхватил короткий нож и бросился на шведа, чья секира была окрашена его кровью.
– Волк Одина! – заорал перепугавшийся свей.
Он видел, как его топор рассёк спину новгородского дружинника, но тот, словно не почувствовал смертельной раны, вновь оказался на ногах. Наёмники прыснули в разные стороны от Ратмира. Троих из них ловчий зарезал ножом. Последнее, что увидел герой, отвлекая на себя охрану командирской палатки, как конь Саввы смял шатёр.
– Твоя гривна. – Ратмир сделал ещё один шаг, врагов рядом не было, качнулся и упал. Бой продолжался.
– Первый! – раздался радостный крик.
Савва обернулся, друга детства рядом не оказалось, рубанул трофейным топором зазевавшегося свея, да так удачно, что противник отлетел на полотно шатра и накренил столбик, на котором крепилась верхушка. Конечно, потом можно было утверждать, что невоспитанные ижорские кроты специально понарыли своих ходов. Иначе, как бы основательно вбитый в землю столб смог накрениться? Как-то смог, да так, что покосившийся шест вскоре рухнул, утягивая за собой всю конструкцию. Мне же кажется, что случилось это потому, что шатёр разместился аккурат над могилой семьи ижорского кузнеца. Вот так Юха и отомстил своим обидчикам.
