— А что это значит?
— Это значит, что я забираю у людей то, что мне не принадлежит.
— А это разве плохо?
— Хех… — усмехнулся парень. — Ну, это, в общем-то, не хорошо… для обворованных мною людей.
— Я тебя не понимаю. В моем родном мире нет ничего своего или чужого. Каждый берет то, что захочет.
— Неужели?.. Я уже хочу к вам в ад, — улыбнулся парень. — Неужели у вас нет никаких запретов?
— Насколько я знаю — нет. Все делают, что хотят.
— Эх, на Альтере так тоже было бы! — размечтался вор.
— Убивают тоже кого хотят, даже своих собственных сородичей. И вот именно этого я не понимаю. Зачем убивать разумных существ?
— Ну, знаешь… а ведь ты сам тогда убил человека, помнишь? Конечно, ты этим самым меня спас, за что я тебе благодарен, — сказал парень, и веселье с его лица заметно спало. Картина умирающего брата и злобно хохочущего Горена снова всплыла в его памяти.
— Я не хотел его убивать, он сам на меня напал. Тем более он у меня на глазах убил разумное существо. Я уже говорил, что не знаю, что тогда на меня нашло, но я внезапно почувствовал слепую ярость, — прорычал Наргх. Все же он был демоном, хоть и странным, но все равно демоном. Поэтому ярость и гнев всегда были, есть и будут частью его души. Но по неведомым причинам эти присущие адским отродьям чувства не всегда выползали наружу. Что-то не давало им пробиться и сделать Наргха таким, коим он должен был быть с самого начала. А возможно, дело совсем в другом…
Дальше они шли молча. Клоин приуныл, вспомнив покойного брата, а Наргх постоянно принюхивался. Новый запах жизни, что он недавно ощутил, стал намного сильнее и отчетливее. Очевидно, кто-то с немалой скоростью приближается к тракту со стороны леса.
— Я чувствую нескольких человек. И они приближаются, — наконец сказал об этом Наргх.
— Наверно путешественники какие-нибудь. Мало ли кто может по тракту идти, — зевнув, проговорил Клоин.
— Я чувствую, что эти люди передвигаются по лесу и уже скоро выйдут на дорогу.
— Хм… Странно. Может быть, решили сократить путь, — уныло предположил парень. Клоина тянуло в сон, поэтому ему было наплевать на окружающую действительность и на каких-то там приближающихся людей.
Неожиданно из леса прямо на тракт выбежал невысокий парнишка и, спотыкаясь, помчался в сторону ошарашенных его появлением путешественников. Когда он приблизился, Клоин с Наргхом поняли, что это вовсе не юноша, а молодая девушка, даже девочка лет четырнадцати.
Она бежала, словно пьяная, поскальзывалась и виляла в разные стороны. Ее растрепанные длинные волосы небрежно спадали на плечи и лоб, лицо серело от грязи. Одежда девушки, видимо совсем недавно служившая ей красивым нарядом, а ныне вся перепачканная и разорванная, лоскутьями свисала с ее хрупкого девичьего тела. Создавалось впечатление, будто на девушку напал какой-то хищный зверь, и ей чудом удалось спастись. И теперь она мчалась со всех ног куда глаза глядят.
— По-по-могите пожалуйста! — дрожащим голосом пролепетала она, споткнулась и словно специально упала прямо перед остановившимися путниками. Грязные брызги расплескались во все стороны, пачкая сапоги Наргха и Клоина.
— Откуда ты? — вытаращил на нее глаза Клоин. Его сонливость махом испарилось, будто ее и не было. Наргх тоже удивился, но молчал, он соблюдал конспирацию.
— Я… мои… мама… я… — не могла собраться с мыслями девочка. Ее прямо таки колотило от ужаса.
— Что… что случилось?
— По-помогите… по-помогите… — молящим голосом шептала девочка.
— Так… успокойся. Все в порядке! Объясни спокойно, что случилось? — настойчивым тоном произнес Клоин.
Девушка тяжело дышала. Было видно, что она держалась из последних сил. Видимо, она долго бежала, спасаясь от кого-то или от чего-то. Ее глаза были полны страха и слез, а тело било неимоверной дрожью.
— Мы… с родителями… ехали по тракту в Хождение… а… потом… — едва проговорив последние слова, девочка заплакала. Слезы тонкими струйками покатились по перепачканному грязью лицу.
— Тихо, тихо, успокойся. Все будет хорошо. Вы с родителями ехали в город Хождение. И что потом? На вас напали? Если напали, то кто? — спокойным голосом спросил Клоин и присел на корточки. Он понимал, что девочка сильно напугана и вряд ли ему удастся извлечь из нее хоть какие-то сведения, преждевременно не успокоив.
