— О, господин! — заскулила Эльвира по-испански, ее слова было трудно разобрать сквозь слезы. Все терпеливо ждали, когда она успокоится. Тиа вздохнула — им придется довольно долго ждать. У Эльвиры были большие неприятности. — Спасибо, что вы посетили нас. Мы знаем, как велика ваша власть! В нашем городе творится много несправедливого, господин! Главный полицейский оклеветал нас, собирается повесить моего внука за преступление, которого тот не совершал… — Она замолчала и снова разрыдалась.
Черный Кот наклонился и коснулся головы женщины.
Тиа тут же вообразила, как Эльвира рассказывает своим подругам и соседям о том, какое это чудо — прикосновение Черного Кота. Им такое и не снилось. «Вы представляете, он дотронулся до меня! До меня! Эльвиры Арабеллы! Простой крестьянки! Конечно, его рука лишь коснулась моей макушки, но я почувствовала, как дрожь пробежала по телу и сердце замерло…»
Тиа очень хотелось увидеть лицо Черного Кота. Было ли оно таким же красивым, как и его фигура?
— Спасибо, господин! Спасибо вам, — между тем продолжала всхлипывать Эльвира, закрывая руками лицо, по которому непрерывным потоком катились слезы.
Тиа чуть не стошнило, когда она подумала о том, сколько раз теперь Эльвира будет в красках описывать события этого дня.
— Черный Кот, Бог свидетель, мой внук, хоть и вспыльчивый, но очень хороший и трудолюбивый мальчик! Он ни в чем не виновен. Спасите его, Черный Кот! Спасите моего мальчика!
Снова сотрясаясь в рыданиях, Эльвира наклонилась, целуя пыльные сапоги Черного Кота.
Тиа фыркнула и покачала головой. Под тремя спешившимися всадниками заскрипела кожа седел и сбруи.
Незнакомец рядом с ней тоже хмыкнул и улыбнулся, казалось, ему понравилось то, что Черный Кот не произвел на нее особого впечатления. В его глубоко посаженных черных глазах мелькнуло выражение, которое Тиа приняла одновременно за восхищение и одобрение. Он лениво отогнал муху, надоедавшую им. Его руки, во всяком случае та их часть, которая была видна ей из-под закатанных рукавов рубашки, были покрыты блестящими черными волосами. Да, он был очень похож на папу: большое, красивое животное, от которого так и веяло здоровьем и мужской силой.
Незнакомец посмотрел на Тиа, а она вновь стала наблюдать за тем, как разворачивалось действие на улице.
Немного напряженно, по-видимому, после долгой дороги в седле, бандиты направились в сторону тюрьмы. Толпившиеся возле нее мексиканцы показали на север. Люди Черного Кота опять вернулись к своему предводителю.
— Приведите его ко мне! — прогремел тот, и его густой баритон, казалось, наполнил весь город. У Тиа по спине побежали мурашки.
Бандиты стремительно оседлали своих усталых коней, резко хлестнули по крупам несчастных животных и исчезли, оставив позади себя облако пыли. Тиа стиснула зубы от гнева и бессилия, увидев, как жестоко они обращаются с лошадьми.
— С удовольствием отделал бы мерзавцев плеткой, чтобы их родная мать не узнала, — пробормотал незнакомец.
Тиа одарила его взглядом, полным одобрения. Толпа на улице напряженно ждала в полном молчании, слышалось лишь слабое поскрипывание деревянного тротуара под ногами людей, позвякивание оружия всадников, да редкое постукивание железных подков на пыльной ухабистой улице.
Человек уселся на пол рядом с Тиа, прислонился спиной к стене и скрестил длинные ноги. Не прошло и нескольких секунд, как его дыхание стало ровным. Тиа толкнула его.
— Вы что, спите?!
Один черный глаз медленно открылся и с досадой посмотрел на нее.
— Теперь уже нет.
— Глазам не верю, как это человек, за которым гонятся пятьдесят разбойников, может спать.
— Поверила бы, если бы знала, какая жара стоит в пустыне и как давно я слез с седла.
— И что же теперь с вашей лошадью?
— Видишь вон там, через дорогу, невысокого жеребца серой масти?
Тиа медленно приподнялась и посмотрела на жеребца со свисающими со спины черными поводьями.
— Да. Он немного кривоногий?
— Совсем нет. У него лишь низковаты бабки, но в остальном — это самый чистокровный конь, которого я когда-либо имел. Ни разу он не оступился подо мной и ни разу его копыто не попало в дорожную канаву. — Незнакомец в гневе покачал головой, возмущенный тем, что она пыталась критиковать его коня. — Я, как последний негодяй, загнал его чуть не до смерти. Это единственное близкое мне существо, которое я люблю, он так устал, что не мог больше ступить ни шагу. Ему необходимо отдохнуть, хорошо отдохнуть, а еще его надо напоить и накормить. Разрази меня гром, если я уведу его из этого города.
