— Нам ведь хорошо вместе, правда, Джонни?
— Мы не вместе, — ответил он.
— О, Джонни, опять ты за свое! Теперь, когда ты вернулся, я уверена, все будет замечательно. Я стала такой серьезной — убираюсь, готовлю, составляю меню. Практически полностью веду все хозяйство в доме. И Стив мною гордится…
Джонни закрыл глаза. Джуди продолжала перечислять ему все свои достоинства, но он уже не слушал ее.
Джуди села на своего конька: она очень любила рассуждать о том, как все будет замечательно, а Джонни всегда от этого ужасно мучился. Он уже забыл, какая убедительная она бывала в эти моменты — совсем как ребенок, — и эта наивность очень шла ей. Для нее каждый день будто начиналась новая жизнь. Вчерашние ошибки были не в счет. Джуди не могла долго ни на кого обижаться и не понимала, почему кто-то должен держать на нее зло. И если сейчас она считала себя очень хорошей, значит, она была хорошей всегда.
Джуди — просто маленькая мечтательница. В ее словах нет лжи, — грустно подумал Джонни. Она не понимала, что совершила предательство, такая уж у нее манера давать обещания и не выполнять их. Не надо было сюда возвращаться. Он не мог ни обидеть Джуди, ни жениться на ней. Это была неразумная мысль, навеянная холодными одинокими ночами. Как еще можно объяснить этот сумасшедший поступок?
Уже три года назад он знал, что у них ничего не выйдет. Джуди была слишком ветрена, слишком порывиста, а его постоянство и неумение ничего прощать могли сравниться только с ее легкомыслием. Джонни не мог забыть прошлое, она же — не могла о нем помнить. Вот почему Джуди вела себя так, не понимая, что причиняет ему боль. Для нее ничего серьезного не произошло. Просто она переспала с тем, с кем захотела, а другому это не понравилось. Соперники подрались, и один из них уехал. Вот и вся проблема. Теперь он вернулся, и она может начать с того самого места, на котором остановилась…
Но для Джонни все это было не так просто.
— Ну как? — спросила Джуди, прервав, наконец, рассказ об их счастливом будущем.
— Неплохо, но я здесь совсем не для того, чтобы жениться на тебе, — ответил он.
— Разве? — растерянно спросила она. — Я тебе рассказываю о том, какой замечательной будет твоя жизнь рядом с самой красивой женщиной во всей округе, а ты говоришь «неплохо»? Ты обижаешь меня…
— Нет, я просто потерял ко всему этому интерес.
— Ты сильно изменился, Джонни. Тебе известно об этом? — вдруг спросила она. — И ты сделал мне больно, — добавила она почти с гордостью.
— Разве?
Она внимательно вгляделась в его лицо.
— Знаешь, раньше, когда я говорила, что ты сделал мне больно, ты всегда извинялся. — Джуди никак не могла понять, что сейчас преобладает в ней: обида или незнакомое ей до сих пор чувство смирения и покорности. Она решила смириться. — Я рада, что ты не чувствуешь себя виноватым и не извиняешься. Если бы ты сделал это, то все бы испортил. — Она помолчала. — Так зачем же ты вернулся?
— Стив написал, что я ему нужен.
— А я-то думала, что ты скучал по мне.
Вместо ответа он только пожал плечами. Джонни уже давно все обдумал. И у него не было ответа, который бы ей понравился. Через неделю после смерти Билла он разговаривал со Стивом, пытаясь выяснить у него, почему Баркартам было так необходимо вернуть его на ранчо ла Рейна.
Он остановил Стива по дороге в конюшню.
Солнце уже село, и небо на западе светилось коралловым светом.
— Нам нужно поговорить…
Стив улыбнулся и хлопнул его по плечу.
— Это значит, нам нужно и выпить?
— Нет.
— О, тогда это серьезно.
— Билл перед смертью сказал мне, что вы оба хотели моего возвращения сюда для того, чтобы я позаботился о Джуди.
Нахмурившись, Стив посмотрел на него честными голубыми глазами и покачал головой.
— Отец мне ничего не говорил об этом. Лично я просил тебя приехать для того, чтобы ты управлял ранчо.
Джонни удовлетворенно кивнул и повернулся, чтобы уйти.
— Но, — добавил Стив, разглаживая в улыбке резкие черты лица. Именно за эту улыбку, полную света и доброжелательности, Баркартов все любили и уважали, — если дело примет такой оборот, можешь рассчитывать на мое благословение…
