* * *
Дремавший у дверей комнаты генерала Андано Мадригал, утомленный этой бесконечной ночью, ничуть не удивился появлению сеньоры. По тому, как вел себя Абуэлито, было совершенно очевидно, что ее приезда ждали все, и только он один почему-то о нем ничего не знал. Но в принципе так бывало каждый раз. Сегодня днем генерал привез с собой молодую белую девушку, которая, по слухам, была его дочерью. А теперь, опять же без всякого шума, появилась и жена генерала.
Андано низко поклонился, стараясь выразить все свое уважение, и молча пропустил сеньору. Когда он выпрямился, то увидел лукавый взгляд Абуэлито. Андано удивленно приподнял брови.
— Может быть, теперь настроение хозяина немного улучшится, как ты считаешь, друг? — пробормотал Абуэлито, подмигивая.
Андано рассмеялся.
— Похоже, она без труда сможет поднять ему настроение, так ведь? — спросил он, вспомнив, какие мрачные разговоры велись сегодня в винном погребе.
— Да, но только в том случае, если ему удастся продержать ее тут подольше. Она ведет себя как сумасшедшая. Мы так быстро проделали этот долгий путь, что у меня появились огромные мозоли на заднице, — сказал он и в подтверждение своих слов потер то место, где, по его словам, у него были мозоли. Повернувшись, Абуэлито начал спускаться по лестнице, бросив через плечо: — Если вдруг сеньора снова захочет меня видеть, я буду у Джуаниты.
* * *
Дрожа от страха и нетерпения, Рита поднималась по ступенькам. Слава Богу, что Матео такой гордый. Он никогда не давал своим людям поводов для сплетен и разговоров. Все знали о его семье только то, что положено было знать, и принимали это как должное. Однажды, много лет назад, Рита слышала, как Пачио Артега говорил одному из молодых бандитов, который, по всей видимости, усомнился в том, что Тиа — дочь Матео: «Генерал может делать все, что пожелает. Если он очень захочет, из него вместо спермы может посыпаться золотой песок».
Пачио играл ножом, лезвие которого поблескивало на солнце, поэтому юнец воздержался от дальнейших высказываний.
У дверей Рита остановилась. Она понятия не имела, что сделает Матео, когда увидит ее. Сердце у нее то замирало, то снова вырывалось из груди.
Но это уже не имело значения. Она должна спасти Тиа. Медленно шагнув к двери, Рита дотронулась до торчащего в замке ключа. Подбородок у нее гордо вздернулся. Если у Матео сейчас другая женщина, то он обязан будет прогнать ее, потому что к нему пришла жена. И пришла по делу.
Как обычно, дверь оказалась незапертой. На конторке горела лампа. Фитиль еле-еле доставал до керосина. На мгновение она чуть было не погасла, но потом пламя снова разгорелось.
На кровати рядом с темной, массивной фигурой Матео виднелась тонкая белая рука. Свет лампы падал на разметавшуюся по подушке прядь золотых волос. Увидев это, Рита почувствовала, как к горлу подступил ком. Ноги у нее подогнулись, и она, обессиленная, прислонилась к двери.
Значит, она все-таки опоздала! Трясущимися, как осенние листья на ветру, руками Рита вытащила револьвер из кобуры, висевшей на поясе. Медленно, стараясь их не разбудить, она подошла к кровати. Матео лежал на животе и одной рукой обнимал Тиа. Рита приставила пистолет к спине Матео прямо между лопаток. Потом переместила дуло чуть влево — ближе к сердцу — и заметила белый шрам, который выделялся на его смуглой коже. Когда-то, много лет назад, она рискнула спросить у Матео о его шрамах, но он ничего не стал ей говорить. Тогда она решила разозлить его и заявила, что когда-нибудь он получит по заслугам. Матео лишь цинично рассмеялся в ответ.
Сейчас, глядя на его широкую темную спину, Рита вдруг поняла, что не сможет нажать на курок. Даже горя желанием всадить в это ненавистное тело не одну, а сто пуль, она почему-то подумала о том, как Матео лежал рядом с ней, как напрягались мускулы мужа, когда она ласкала его, как он ритмично двигался, а потом замирал, доставляя ей такое наслаждение.
Тут ей в голову пришла другая мысль, и она внимательно посмотрела на Тиа, ища ответа.
Но нет. На светлой, нежной коже Тиа не было синяков. Свернувшись, как закрывшийся на ночь вьюнок, она лежала совершенно спокойно, вид у нее, правда, был уставший, но дочь спала глубоко и крепко. Матео не казался уставшим и изнуренным. Даже во сне он не умел расслабляться. Его тело было само совершенство. И даже во сне он был похож на кота, не зря его так прозвали. Матео спал очень чутко, и Рита, наверное, лучше всех знала, как легко он может проснуться, сбросить с себя дурман сна.
