Солнце уже садилось, и небо на западе было окрашено в желтый, красный и фиолетовый цвета, оно напоминало картину, написанную хорошим художником. Молодые люди медленно шли по территории форта, Джуди слышала, как где-то солдаты пилили дрова и громко смеялись. Пахло пылью и едой. Она сама не понимала, зачем предложила ему эту прогулку. Мысли у нее путались, она волновалась за всех: Стива, Тиа, Джонни, Андреа, за всех парней, которые уехали с караваном.
Ни чатто, ни джеронимо пока не напали на форт. Значит ли это, что они охотятся на тех, кто путешествует по пустыне? Грант сообщил ей все последние новости; солдаты все время патрулировали окрестности. Индейцы не появлялись. Похоже, они ушли. Но куда?
— А где ты сейчас живешь? — спросила вдруг Джуди.
— Я снял комнату в штабе. Вообще-то в армейском гарнизоне не бывает свободных квартир, но хозяин магазина — гражданский, жена его умерла, а сын уехал. Вот он и сдал мне комнату сына.
— А мы можем туда пойти?
— Нет. Рутледж убьет меня, если узнает.
— А мне казалось, он к тебе неплохо относится…
Грант бросил на нее удивленный взгляд. Обычно она называла капитана не иначе как «старый козел».
— К тебе Рутледж тоже очень внимателен, — ответил он, глядя на ее профиль. На фоне заходящего солнца бледное лицо Джуди казалось еще более очаровательным.
— Ко мне все хорошо относятся, пока не узнают поближе…
Грант чувствовал, что ее грусть вызвана какой-то неприятностью. Он хотел было спросить Джуди об этом, но она его опередила:
— Давай пойдем к тебе. Пожалуйста!
— Ты хочешь, чтобы меня повесили?
— Да кому до этого есть дело?
— Баптистской церкви. Всем мужчинам с ранчо. Рутледжу. Апачам. Министру юстиции. Моему хозяину, наконец.
— Самое страшное, что он может сделать, это не пустить меня в дом или выгнать потом…
— А если мы проберемся к тебе потихоньку, чтобы нас никто не заметил?
— Только через заднюю дверь, и дай Бог нам случайно на него не наткнуться. В противном случае о тебе пойдет дурная молва.
— Обо мне и так уже говорят, как о женщине легкого поведения. Поэтому моей репутации уже нельзя навредить.
Улочка, ведущая к задней двери магазина, была безлюдна, дверь открылась от одного прикосновения. Наверх вели шесть деревянных ступенек. Снизу раздавались мужские голоса, и Джуди ощутила вдруг веселое волнение, она чуть не рассмеялась. Грант приложил палец к губам и повел ее в свою комнату. Джуди шла за ним на цыпочках.
Он открыл дверь, пропустил Джуди, а потом зашел сам.
— Может быть, именно в эту минуту они собирают группу на твои поиски, — заметил Грант. Он уже много лет мечтал о том, как привезет Джуди к себе домой, познакомит со всеми городскими знаменитостями, будет дарить ей драгоценности… Но ему и в голову не приходило, что он может пригласить ее в эту душную бесцветную комнату с продавленной кроватью, линялыми обоями и шатким стулом.
Искоса глядя на красивый профиль Джуди, Грант заметил, что у него слишком быстро забилось сердце. Когда он зажигал лампу, руки его дрожали.
— А мне нравятся эти комнаты. Они такие безликие. Когда снимаешь комнату, твою память ничто не тревожит. — Джуди подошла к кровати и осторожно присела на край. Пружины визгливо заскрипели. — Ты что, сам сделал эту кровать? — поинтересовалась Джуди. Глаза ее излучали какой-то странный свет, которого Грант не замечал в них прежде. Волосы Джуди были перехвачены сзади ленточкой, и это молодило ее. Огромный синяк на лице выделялся на нежной персиковой коже. Грант опять начал злиться на человека, который посмел поднять на нее руку.
— Да, — ответил молодой человек охрипшим голосом. Ему казалось, что все выдает его волнение. Оставаясь наедине с Джуди, он всегда терял смелость.
— Ты очень талантливый, Грант, — проговорила она серьезно.
Он не мог выдавить из себя ни слова. Глядя в ее темные глаза, Грант чувствовал, как кровь стучит у него в висках, а плоть обуревают желания.
— Нам лучше уйти отсюда, — с трудом произнес он.
— Нет… — Ее ласковый шепот словно обволакивал Гранта. Джуди упустила из виду что-то очень важное: она забыла о его мужском инстинкте…
— Нет?
— Завтра я уезжаю домой, и ты тоже возвращаешься к родным. И я тебя больше никогда не увижу…
