— Подожди.
— Что? — спросила она, поворачиваясь.
— Посмотри туда. — Тиа внимательно осмотрела все пространство от того места, где они стояли, до стены ранчо и ничего не заметила.
— Тихо. Иди за мной, — проговорил он, протягивая руку к седлу и доставая бинокль. Тиа прошла за Джонни ярдов десять и остановилась. Настроив бинокль, он передал его девушке.
— На что я должна смотреть?
— На птицу и гремучую змею… — Нахмурившись, Тиа поднесла бинокль к глазам. Джонни, стоя у нее за спиной, слегка поправил его. — Видишь?
— Да. — Увеличенная биноклем птица, казалось, находится совсем рядом, и Тиа могла внимательно рассмотреть ее. Она была коричневая с множеством белоснежных перьев, которые образовали от шеи до хвоста почти правильные полоски. Хвост был коричневый с белыми пятнышками. В тот момент, когда Тиа увидела ее, птица стояла неподвижно, прямо перед головой змеи, которая медленно начала подниматься.
— И что же произойдет?
— Похоже, у гремучки будет сегодня не самый удачный день.
— Откуда ты знаешь?
— Ты видишь куст колючей чольи, в котором лежит змея?
Тиа прильнула к биноклю.
— У тебя очень зоркие глаза. Да, я его вижу. А что это означает?
— У гремучки есть только один узкий проход, через который она может выползти из куста, не поранившись. Она, должно быть, спала, а птица принесла в клюве кактус и обложила змею со всех сторон.
— Ты серьезно? Я-то думала, что это только сказки…
— Но птица не успела закончить, змея проснулась раньше, чем ловушка захлопнулась.
— Ну и хорошо. — Тиа всегда вставала на сторону того, кого побеждают. — А что было бы, если бы он закончил свою работу?
— Как рассказывает легенда, змея кусает сама себя до смерти, если у нее нет выхода из колючек. Мне бы очень хотелось узнать, правда ли это, но, как видишь, выход у нее есть. Хотя, конечно, ее положение невыгодно…
Тиа наблюдала, как быстрая птичка забежала с одной стороны змеи. Та бросилась на нее, но промахнулась. Птица перебежала на другую сторону, и змея кинулась на нее снова.
Змея была молодая и не очень большая, она вновь и вновь нападала на птицу, и каждый раз казалось, что следующий бросок будет последним. Но Тиа уже прекрасно видела, что птица просто играет со змеей, танцуя у нее перед глазами. Наконец, когда змея устала и опустила голову, птица забежала сзади и изо всех сил ударила клювом в то место, где у змеи кончалось тело и начиналась голова. Потом она схватила змею за это место и медленно пошла, волоча за собой тяжелую ношу. Змея несколько раз изогнулась у нее в клюве. Птица положила змею и наступила на нее одной лапой. Она клюнула свою добычу еще несколько раз, пока та не перестала двигаться. Птица широко раскрыла клюв и проглотила змею.
— Какая хитрая птица.
— Наверное, она была голодной. — Его голос прозвучал хрипло, в нем послышались прежние чувственные нотки. Сердце Тиа на секунду замерло. Она осторожно отдала бинокль Джонни.
— Спасибо.
— Не за что.
Обычно Джонни улыбался или усмехался, но сейчас был совершенно серьезен. Его взгляд остался равнодушным. Взгляд курящего трубку индейца был и то выразительнее.
— Мне кажется, нам пора возвращаться, — проговорила она.
Тиа подошла к лошади и попыталась залезть в седло. Растерявшись и не понимая, что с ним происходит, Джонни заколебался. Словно услышав какой-то сигнал, он подошел к девушке сзади, положил руки ей на талию и молча приподнял, помогая устроиться в седле.
Когда Тиа была уже на лошади, голова Джонни доставала ей до плеча. Она хорошо могла разглядеть одну сторону его лица, освещенную солнцем. Пробивающаяся щетина делала его лицо похожим на наждачную бумагу. Она никогда не видела, чтобы у мужчины так густо росла борода. А у индейцев вообще не бывает бороды. Почти у всех индейцев такая же смуглая кожа, как у Джонни, но редко у кого из них встречаются такие густые брови, усы и бакенбарды, которые так нравятся женщинам. Его выразительное лицо Тиа смогла бы узнать даже за сто ярдов.
Теплая рука Джонни все еще лежала у нее на бедре. Тиа посмотрела вниз. Ей надо было поблагодарить его за помощь, хотя она совсем в ней не нуждалась. Ей вдруг захотелось плакать, хотя видимой причины для этого не было. От безразличия в его глазах Тиа стало так одиноко, что слезы вот-вот готовы были брызнуть из глаз.
