Город очень помогал съёмкам. Такого я в Москве, в Питере или Киеве не встречал. Это вполне понятно, для этих трёх столичных городов съёмки кино – вещь неудивительная. Любопытная, но не удивительная, там много снимают картин. А здесь за долгие годы первый раз. И все, у кого была возможность, готовы были и хотели помочь. Это и милиционеры, которые перекрывали улицы и на которых за это изливали свой праведный гнев горожане; это милиционеры в Листвянке, которые берегли для нас тишину; это люди, что предоставили нам для съёмок и разгрома свой новый дом и лужайку перед ним, которую мы благополучно вытоптали; и те, кто предоставлял нам для съёмок офисы; и те, кто мучился, отложив все дела и снимаясь в массовках. В один день нам нужен был «Мерседес» для главного героя, а арендованный нами автомобиль стоял в автосервисе: у него треснуло лобовое стекло, и для съёмок он не годился. А машина нужна была срочно, иначе был бы сорван съёмочный день. И нашлись люди, которые в субботу, отменив намеченную вечеринку, нарядно одетые, приехали к нам за 80 километров, чтобы предоставить свой автомобиль, и съёмка состоялась. А когда эти люди возвращались, им в лобовое стекло из-под грузовика угодил камень и это стекло расколол…
Нам помогала погода, держалась изо всех сил, а стройку залила дождём так, что получились очень красивые кадры. Правда, при этом Иркутск чуть не утонул. Но именно на тот день, когда тонул город, у нас были запланированы съёмки в помещении. Для нас останавливали работу на стройках, и даже была ситуация, когда свет стремительно уходил, вечерело, нам нужно было снимать, а на ближайшей колокольне зазвонили к вечерне… Юра Дорохин попросил, и «работники культа» остановили колокольный звон. Для кино, представляете?! Я такого никогда не видел и не слышал.
А как нас кормили! Обычно на съёмках мы едим то, что у киношников называется «кинокорм». Что-то едва тёпленькое, в контейнерах. А тут к нам привозили еду на площадку, с посудой, не с пластмассовыми вилками, а с настоящими приборами, и десерт всегда с десертной вилочкой. Нам накрывали и за нами убирали посуду. К тому же еда была из хорошего ресторана, владелец которого серб Зоран.
Ещё нас кормили в кафе «Monet». Это модное в Иркутске заведение, куда подъезжают выпить чашечку кофе местные бизнес-леди, а тут – наши бум-операторы во главе с Валентином или великан Саша в шортах… Но нам были рады больше, чем рафинированным клиентам. Мы же люди из кино! Наши матёрые киношники сказали, что их никогда и нигде так не кормили. Приятно, чёрт возьми. Мне было приятно потому, что я себя чувствовал здесь своим – я же сибиряк, а не просто приехавший на месяц кинематографист.
Иркутск войдёт в нашу картину как художественное пространство – город участвовал, спасибо городу.
Ане Матисон предстоит огромная работа. Но мой дневник, дневник съёмок, завершён.
Вчера весь день летел. В 12.40 по иркутскому времени, или в 7.40 по московскому, или в 6.40 по калининградскому вылетел в Москву, а в 17.00 по калининградскому, то есть в 23.00 по иркутскому прилетел домой. Огромная у нас страна.
Прощание с иркутскими коллегами вышло грустным. Мне, конечно, было легче. Я улетал, в их ощущении, куда-то далеко, меня ещё ждёт летний отдых, гастроли… А они оставались в накрываемом осенью городе, с уже нападавшими и падающими листьями и холодными ночами. Они только немножко прикоснулись к чуду под названием «большое кино». Они ощутили всё напряжение мышц, трудность и яркость этой работы, счастье получения результата… А дальше повседневная жизнь. Я хорошо понимаю то, что они переживают, сколько раз сам это переживал! И случится ли у них в жизни ещё кино?
Спал сегодня двенадцать с лишним часов. Какая же роскошь этот сон!
