Вчера был ужасно долгий день. Долгий, утомительный, но в целом приятный. Хороший. Два хоть и коротких, по сорок минут, но всё же перелёта с прохождением паспортных контролей, регистраций, досмотров и прочего. В Риге погода менялась часто и радикально. Утром было ужасно холодно, дул пронизывающий, какой-то стеклянный ветер, и шёл косой, ещё более стеклянный дождь. Потом резко прояснилось. Вся Рига заблестела, засверкала, но теплее от этого не стало. Потом был крупный град, дождь, снова ветер…
Во всех помещениях, в которых мне довелось вчера побывать, было зябко и как-то так, когда кажется, что пальцы замёрзших рук совсем тонкие и бессильные. Так случается, когда замерзаешь, а точнее, остываешь – медленно и постепенно. В Риге со мной часто такое бывает.
Вчера было время совершить небольшую прогулку. Я прошёлся по знакомым, где-то абсолютно обновлённым, а где-то – обветшавшим улицам. Людей по причине четверга и плохой погоды я почти не видел.
Прогулялся и снова остро увидел, насколько же красива Рига, как ей идёт осенняя переменчивая погода, как идеально в ней сочетаются сложносочинённые прелести модерна со средневековой простотой. Местами Рига просто ослепительно красива. И так же холодна.
Дал два интервью пишущим о театре и кино журналистам. Из этих разговоров понял, что мои работы в Рижском молодёжном театре и постановки моих пьес Алвисом Херманисом до сих пор не забыты, но оба журналиста ошиблись, сказав, что это было пятнадцать лет назад. А это всё-таки было двенадцать лет назад. То есть тем, кто живёт в Риге и связан с театром, кажется, что мои частые появления и активная работа здесь были очень давно, давнее, чем на самом деле. Перерыв моего творческого взаимодействия с рижским театральным контекстом сильно затянулся. Я с большим волнением весь день ждал спектакля.
А ещё из разговора с журналистами я понял, что они хорошо приняли спектакль и рады за режиссёра, для которого эта сложнейшая работа является дебютной в театральной карьере.
Режиссёр Давис Аускапс (Davis Auskaps) обратился ко мне с просьбой дать разрешение на перевод и постановку «Сатисфакции» на латышском языке ещё зимой. Я дал устное разрешение и про это забыл, абсолютно не веря, что замысел можно реализовать. К тому же он сообщил мне, что хочет сделать «Сатисфакцию» своей дипломной работой, так как заканчивает учёбу на театрального режиссёра, хотя ему уже сорок лет.
Надо сказать, что выглядит он едва на тридцать, то есть очень молодо, я бы сказал, юно. Совершенно юные и азартные глаза. Прежде он занимался разными делами, в том числе и бизнесом. Сам же он происходит из известной рижской театральной семьи, и для него это важное и волнительное дело – войти в профессию и не опозорить, не нанести удар по славной фамилии.
Я, правда, не верил в то, что дебютант, пусть даже из семьи с большими театральными традициями, сможет осуществить столь сложную режиссёрскую задачу, поскольку она требует длительной и невероятно вдумчивой работы с актёрами. И в случае с материалом «Сатисфакции» актёры-дебютанты для неё не годятся даже по возрасту. Наоборот, нужны крепкие, опытные, сильные актёры, которых необходимо материалом увлечь, иначе они «сожрут» любого режиссёра, не то что не имеющего опыта дебютанта. В общем, я волновался.
Спектакль был назначен на 18.30 на малой сцене в подвале Национального театра. Зал небольшой, вмещает восемьдесят зрителей. Я уже отвык от такого театрального пространства, оно для меня давно стало хоть и уютным, но тесным.
Публика на спектакль пришла, в основном, взрослая. Возраст пришедших был в среднем выше, чем средний возраст тех, кто ходит на мои спектакли в России. Говорили все между собой по-латышски. Только одна молодая семейная пара взяла у меня автограф, обратившись ко мне по-русски без акцента. Остальные зрители меня не узнавали. Из этого надо сделать вывод, что они пришли не на мою фамилию. Они пришли на спектакль, может быть, своего любимого театра, возможно, участие кого-то из актёров послужило причиной их прихода, или же они что-то прочитали про премьеру и дебютанта. Как вариант – это были заядлые театралы, которые посещают все премьеры Национального театра. Но они точно шли не на меня, так что в этом смысле это был чистый эксперимент. К слову, я прилетел не на непосредственно первый показ, вчера он был исполнен для публики в седьмой раз. И хоть спектакль является дипломной работой выпускника, его уже включили в репертуар театра. Это я знал заранее.
