Избранные труды - страница 37

В свете сказанного уклонением от следствия или суда следует считать умышленные действия, направленные на то, чтобы избежать уголовной ответственности. К такому выводу пришло большинство юристов, анализировавших рассматриваемую проблему.[122] Возобновление течения давности предопределяется не прекращением действий по уклонению от правосудия, а задержанием правонарушителя или его явки с повинной.

В. Е. Смольников объясняет данную позицию законодателя исключительно практическими интересами. «…Практически очень трудно, – пишет он, – а в большинстве случаев просто невозможно установить какой-либо момент, с которого лицо фактически перестало скрываться от следствия или суда. Задержание или явка с повинной со всей очевидностью и объективностью свидетельствует о том, что отныне лицо уже не скроется».[123] В значительной мере это именно так. Но помимо приведенного аргумента подобное его решение в законе, вероятно, предопределено и тем, что виновное лицо умышленно уклонялось от правосудия, поэтому только активными действиями, явкой с повинной, прекращающими уклонение от следствия и суда, можно восстановить течение сроков давности. Задержание правонарушителя прекращает сокрытие его от правосудия и тем самым предопределяет продолжение течения давностного срока.

Сокрытие от следствия и суда по своей природе не является преступным. В тех же случаях, когда в порядке реализации сокрытия совершаются преступные действия, то они не приостанавливают, а прерывают течение срока давности. Таким, например, прерывающим течение срока давности является побег из-под стражи с целью уклонения от правосудия.[124]

В части IV ст. 41 Основ указано, что давность приостанавливается, если лицо, совершившее преступление, скроется от следствия или суда. Следовательно, приостанавливание течения давности возможно только в отношении определенного лица. В соответствии с ч. I ст. 195 УПК РСФСР таким лицом является обвиняемый. В соответствии с ч. IV ст. 41 Основ течение давности приостанавливается при уклонении лица от правосудия. «При этом лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности, если со времени совершения преступления прошло пятнадцать лет и давность не была прервана совершением нового преступления». Рассматриваемое положение закона толкуется по-разному. М. Ефимов, например, полагает, «что по истечении пятнадцати лет с момента совершения преступления, в том числе и тогда, когда лицо скрывалось от следствия и суда, виновный не может быть привлечен к уголовной ответственности, если за это время он не совершил никакого другого преступления[125] (курсив наш. – Ю. Т.)». Л. М. Репкин придерживается иного мнения: «В части III ст. 41 Основ уголовного законодательства (допущена неточность – речь идет о ч. IV ст. 41 Основ. – Ю. Т.) говорится не о том, что лицо в течение пятнадцати лет не совершило никакого преступления, а о том, чтобы давность не была прервана совершением нового преступления. Согласно ч. II ст. 41 Основ (неточность – имеется в виду ч. III ст. 41 Основ. – Ю. Т.) течение давности прерывается совершением не любого преступления, а такого, за которое по действующему уголовному закону может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет.

Это значит, что после совершения всякого иного преступления, наказываемого менее строго, течение давности по первому преступлению продолжается. Следовательно, совершение нового преступления в случае, когда обвиняемый скрывается от следствия и суда, не препятствует применению института давности».[126]

Приведенное толкование закона вызывает возражения. Действительно, в соответствии с ч. III ст. 41 Основ течение давности прерывается совершением нового преступления, за которое по закону может быть назначено лишение свободы на срок свыше двух лет. Однако это правило не имеет отношения к ч. IV ст. 41 Основ. Ведь возникает новое обстоятельство: уклонение от правосудия. В такой ситуации закон предъявляет более строгие требования к правонарушителю, общественная опасность которого возрастает. В части IV ст. 41 Основ речь идет о совершении любого нового преступления. С. Г. Келина, как нам кажется, вполне обоснованно исходит из того, что «течение давностного срока по всем длящимся преступлениям нужно исчислять с момента полного прекращения преступной деятельности лица по его собственной воле (явка с повинной), в силу вмешательства органов власти (задержание) или вследствие прекращения самой юридической обязанности действовать (по болезни, возрасту, смерти родителей и другой причине)».