Поэта интересует не только природа, но и история этих мест, быт народа, характеры первых землепроходцев, их самоотверженность, преданность своему делу, которое они вершили во славу родины:
Снег, который в июне пойдет,
Отличается злобою зверской…
Для чего свой безумный поход
Продолжает чахоточный Черский?
Мужество наших предков, их бескорыстное и беззаветное служение народу, науке, интересам отечества проходит через всю книгу. В ней немало стихов по-настоящему гражданских, патриотических, повествующих о самых больших и волнующих событиях.
Открываем стихотворение «У памятника латышским красным стрелкам»:
Во всех краях земли
Дрожали беляки.
Когда в атаку шли
Латышские стрелки.
Свой чуяли разгром
Противника полки
При имени одном:
«Латышские стрелки»!
Стихи посвящены ответственной теме — бесстрашной защите революции, ее завоеваний. Они чеканны, как шаг стрелков, и столь же мужественны. Многие из них написаны добротно, с точным ощущением времени и характера происходящих явлений.
Наиболее самобытно черты поэтического лица Николая Глазкова проявились в стихах, связанных с его биографией, с подробностями его жизни. И здесь самые высокие удачи приходят к поэту в редком и трудном жанре иронической лирики. Стихи, относящиеся к этому жанру, построены, как правило, на парадоксальном сочетании смешного и трогательного, сложного и примитивного. Тонкие и чистые чувства неожиданно сопровозкдаются улыбкой, в которой, однако, всегда есть доля иронии. При этом почти невозможно уловить, где поэт говорит серьезно, а где шутит. Сам он точнее всего сказал о такого рода складе поэзии в «Гимне клоуну»:
Я поэт или клоун?
Я серьезен иль нет?
Посмотреть если в корень,
Клоун тоже поэт.
Он силен и спокоен,
И серьезно смышлен —
Потому он и клоун,
Потому и смешон.
Трудно в мире подлунном
Брать быка за рога.
Надо быть очень умным,
Чтоб сыграть дурака.
В свете этих строк становятся понятнее его стихи «Ворон», «Волшебник», «Ты, как в окно…», «За мою гениальность!..», «Тапочки», «О литературных влияниях». Например, стихотворение «За мою гениальность!..» для человека, лишенного чувства юмора, может прозвучать как самовосхваление, как нескромность. Оно и могло бы так восприниматься, если бы поэт не отметил эти строки грустной самоиронией:
Как великий поэт
Современной эпохи
Я собою воспет,
Хоть дела мои плохи.
В неналаженный быт
Я впадаю, как в крайность…
Но хрусталь пусть звенит
За мою гениальность!..
Да, не будь здесь горького «я собою воспет, хоть дела мои плохи», строки эти могли бы прозвучать, как стихи самовлюбленного зазнайки и походили бы на вирши тех поэтов, которые всерьез могут заявлять о своей поэтической исключительности.
Удивительны по своей чистоте, по пронзительности чувства стихи «Это было на озере Селигер» и «Боярыня Морозова». Ироническая тональность этих вещей только подчеркивает силу и первозданность чувства, его открытость и незащищенность:
На платформе мы. Над нами ночи черность,
Прежде, чем рассвет прольется розовый.
У тебя такая ж отреченность,
Как у той боярыни Морозовой.
Милая, хорошая, не надо!
Для чего нужны такие крайности?
Я юродивый Поэтограда,
Я заплачу для оригинальности…
Стихи эти, как мне кажется, можно отнести к значительным достижениям нашей лирики, к наиболее своеобразным ее проявлениям.
Сила поэзии Николая Глазкова — в естественности его стихов, в доброте помыслов самого поэта, в мудрой его наивности, в обнаженности души, в кажущейся ее беззащитности, которая, однако, этим и защищена от корысти, ханжества и всего того, что несовместимо с настоящей поэзией.
Николай Старшинов
