И вот пред ним явилися Изделья, подходящие К системе исправления: Гилярова-Платонова,
Каткова и Краевского И наконец Суворина, Столь смело овладевшего Булгарина пером.
Такими журналистами Приниженный, измученный, Учителем классическим Задавленный вконец,
Тупеть Сорвиголовый стал, Расслабивши мозги "Печатью" усыпляющей, Латынью одуряющей;
Год от году тупеет он В познанье книжной мудрости, От вечного зубрения Двух мертвых языков.
Когда же в дом родительский Вернулся он на пятый год, Везя диплом блистательный, Весь город ликовал,
Перерожденью "умника" С восторгом аплодируя: От каблуков до маковки Он идиотом стал.
А Глупость всемогущая Над ним лукаво тешилась: "Скажи-ка, добрый молодец, Доволен ли ты мной?"
Шипела распроклятая: "Скажи-ка, добрый молодец, Кому на свете плохо жить? Кому и отчего?"
1871
СВОЙ СВОЕМУ ВОВСЕ НЕ БРАТ (Современная пословица)
Стремясь к сближению с народом, Сошелся барин с мужиком И разговор с ним мимоходом Подобным начал языкам.
Барин Дай руку, пахарь! По принципам Я демократ и радикал… Но как же звать тебя?
Мужик Антипом.
Барин Я твой гражданский идеал Желал бы знать хотя отчасти. Защитник ты какой же власти: Консервативной или нет? В свои "дорожные наброски" Вписать хочу я твой ответ.
Мужик Ты это баешь по-каковски?
Барин Чего ж боишься ты, хитрец, Мне отвечать категорично? Сообрази же наконец: Друг друга мы поймем отлично При полном тождестве идей. "Свободу совести" людей Ты признаешь и понимаешь?
Мужик Чаво?
Барин Ну, то есть… отрицаешь Ты право каждого иметь Свою религию, любезный? Вопрос весьма не бесполезный, Чтоб нам собща его решить… Мир старины приходит в гнилость…
Мужик Да что вам нужно, ваша милость? Вы темно говорите так, Что вас понять мне трудновато…
Барин Да ты не бойся же, чудак! На том стоим мы, чтоб, как брата, Теперь встречали мужика; Мы все на том стоим пока, Чтоб реставрировать картину Всей вашей жизни бытовой И вековечную кручину Сменить на праздник вековой… А ты на чем стоишь, друг мой?
Мужик На чем? Да на земле, известно!.. Барин Ах, всё не то! Ну как тут честно К ним относиться! Нас поймут Скорей колбасники из Риги…
Мужик Что хлеба мало в нашей риге Могу сказать…
Барин (наставительно) Хлеб там, где труд, И вас, поверь, mon cher, спасут От вашей бедности и спячки Ассоциации и стачки. Я без ума от них!..
Мужик Эх-ма! Признался сам, что без ума!..
Барин Читал ли ты хотя Жорж-Занда?
Мужик Да я, кормилец, не учен.
Барин Возможна ль с ними пропаганда! Нам нужно лень забыть и сон, Вступить в борьбу открыто, смело, Нам нужно всем, карая зло, Чтобы в руках горело дело…
Мужик У нас сгорело все село, Так не поможешь ли мне, барин?
Барин Ну как тут будешь солидарен С подобным скифом? Как его Встряхнуть, чтоб он от сна проснулся?
Мужик (тихо) Мой барин, кажется… того… Немножко головой рехнулся.
Смущенный странным языком, Мужик пришел в недоуменье, И прогрессиста с мужиком На этом кончилось сближенье. Один из них пошел домой, Себя беседой растревожа, Другой домой побрел бы тоже, Да дом его сгорел зимой.
1871
Обучена в хорошей школе Ты, муза бедная моя! От света, с тайным чувством боли, Желанья жгучие тая, Ты изломала бич сатиры И сходишь так в мир грустный наш: В одной руке — обломок лиры, В другой же — красный карандаш. Ты тихо песни мне диктуешь, То негодуя, то любя, И вдруг, прервав сама себя, Свой каждый стих процензируешь, И, дрогнув порванной струной, Твой голос слух на миг встревожит, Но только смех один больной Наружу вырвется, быть может. К чему ж нам петь? И я едва Расслушал, затаив дыханье, Ее ответ: "Полуслова Все ж лучше вечного молчанья…" (1871)
I
Немало развелось теперь людей Всем недовольных — холодом и зноем, Печатью, сценой, множеством идей, Нарядами с нескромным их покроем, Решеньями присяжных и судей, И стариной, и новой жизни строем, И русскою сатирой, наконец… Вступись же, сатирический певец,
II
Скорей за репутацию сатиры И отвечай: вы правы! мы скромны, Не кровопийцы мы и не вампиры, Но в этом не видать еще вины, Как думают различные задиры. Когда нет зла среди родной страны, Где каждый счастьем ближних только занят Где без улыбки праздничной лица нет
