Избранные работы - страница 31

В этих трех дисциплинах, тесно примыкающих одна к другой и находящихся как бы в непрерывной связи между собой, заключается философское обоснование того, что можно объединить под одним именем человеческой культуры. Всему этому противостоит религия как нечто особенное и в известном смысле высшее. Философия не должна оставаться в стороне от критического рассмотрения этой последней; она должна поставить вопрос о происхождении религии и основаниях ее правомерности, в особенности же выяснить отношение религии к трем основным направлениям культурного творчества. В этом состоит задача философии религии.

Наконец, в отличие от всякого действительно или только мнимо объективного познания, сама субъективность сознания, как таковая требует, в свою очередь, особого рассмотрения. И если даже подтвердится тот взгляд (ср. § 6), что это рассмотрение совершенно не в состоянии указать каких-либо самостоятельных, исключительно ему свойственных закономерных оснований, но что оно выражает собой, так сказать, только опознание вышеуказанных объективных способов построения и их многообразного переплетения в каждом данном переживании индивидуума, то все-таки самый факт этого опознания и переплетения требует тем не менее ясно выраженного признания и научного выяснения в особом роде философского рассмотрения, который мы называем психологией. В психологии и завершается, таким образом, критическая философия. Для вышеуказанных философских дисциплин психология не составляет необходимого предположения, а, напротив, сама их все предполагает. Законодательство каждого рода объективного построения само претендует на характер чистейшей объективности; рассмотрение же того, как такого рода построение отражается в непосредственном переживании субъекта, составляет уже вторую дальнейшую задачу.

Познание есть понятие и суждение о том, что называется предметом. И понятие и суждение одинаково имеют свой корень в «синтетическом единстве». Понятие означает единство рассмотрения, распространяющееся на множество подлежащих рассмотрению объектов, следовательно, единство многообразного, тождество того, что вместе с тем подлежит различению, т. е. синтетическое единство. Это удержание единого в многообразном, тождественного в нетождественном составляет вообще корень всякого познания. Благодаря этому то, что первоначально дано неопределенно, как =х, определяется как то-то и то-то, например а. В качестве схемы понятия может служить символистическое изображение:

выражающее следующее: некоторое многообразное, данное нам в качестве такового как нечто различимое, но по своему содержанию еще неопределенное, определяется как нечто тождественное = а. Здесь ряд х_>1, х_>2… означает «объем»; а как момент тождества – «содержание» простейшего понятия; тому, что х_>1, х_>2… все вместе и одинаково относятся к одному и тому же а, соответствует «общность» понятия; ограничению же рассмотрения этих х посредством избранной точки зрения (а) соответствует «абстрактность». Вместе с тем та же схема выражает и суждение в его простейшей форме, или смысл высказывания: «х есть а». Многообразное = х обозначает в таком случае «субъект», как то, о чем нечто высказывается в суждении; та же точка зрения, с которой рассматривается это многообразное а, означает «предикат» суждения, или то, что высказывается о субъекте; наконец «связка» выражает отношение между тем и другим – самый акт суждения. Первоначальный смысл суждения заключается поэтому не в приравнивании или отождествлении заранее данных понятий субъекта и предиката, но в определении чего-то, сначала неопределенного, как «того-то и того-то», следовательно, в приобретении впервые некоторого тождественного себе мысленного содержания а, или в первоначальном образовании понятия. Соответственно этому понятие и суждение совпадают в своей первоначальной форме, так что понятие означает точку зрения, с которой высказывается суждение, суждение же – рассмотрение (многообразного) с той точки зрения, которая устанавливается понятием. Понятие есть всегда «предикат возможных суждений» (Кант).