— А кому это нужно, сынок? — На Дине была веселенькая рубашка в белую и красную полоску с накрахмаленным, будто фарфоровым, воротничком.
— Мне, Жюли. Я уезжаю. Считай, что уже уехал. Сделай мне одолжение, ладно?
— Кто тебя интересует?
— Один гайдзин, Армитидж, остановился в «Хилтоне».
— Сиди спокойно, Кейс. — Дин положил оружие на стол и быстро нажал несколько клавиш на клавиатуре портативного компьютера. — Похоже, мои информаторы знают не больше твоего. Этот Армитидж вроде бы заключил временное соглашение с якудза, а Сыны Неоновой Хризантемы хорошо прикрывают своих союзников от таких, как я. На их месте я поступал бы точно так же. Ну а теперь об истории. Ты просил об уроке истории. — Он снова взял в руки револьвер, но не стал целиться в Кейса. — Какой именно истории?
— Война. Ты ведь был на войне, Жюли?
— Война? А что там интересного? Она продолжалась три недели.
— «Разящий кулак».
— О, это знаменитая операция. Неужели в школах не учат больше историю? Это был огромный грязный послевоенный политический футбол. Типичный уотергейт, от начала и до конца. Ваши начальнички, а в том числе, Кейс, и ваши муравьиные начальнички, — где они были? В бункерах, все до единого… позорище. Извели уйму молодого, патриотически настроенного пушечного мяса только для того, чтобы опробовать какую-то там новую технологию. Как выяснилось позднее, генералы отлично знали о возможностях обороны русских. Знали и об эм-и — магнитно-импульсном оружии. И все-таки послали ребят: очень уж им хотелось посмотреть, что из этого получится. — Дин пожал плечами. — Устроили для Иванов аттракцион по стендовой стрельбе.
— Уцелевшие были?
— Думаешь, я помню, через столько-то лет?.. Хотя, кажется, кто-то вернулся. Один экипаж. Захватили советскую вертушку. Ну, боевой вертолет. Долетели до Финляндии. Они, конечно, не знали опознавательных кодов, а потому перебили по ходу дела уйму финских вояк. Спецназовцы. — Дин с отвращением фыркнул. — Одним словом, кровь мешками и полный бардак.
Кейс понимающе кивнул. Запах сушеного имбиря едва не валил с ног.
— Я провел войну в Лиссабоне, — продолжал Дин, опуская револьвер на стол. — Хорошее это место, Лиссабон.
— Ты был в армии, Жюли?
— Вот еще. Но и у меня были сражения, да еще какие. — Розовое лицо расплылось в улыбке. — Просто удивительно, насколько война меняет рыночную ситуацию!
— Спасибо, Жюли. За мной должок.
— Не за что, Кейс. Счастливого пути.
* * *
Впоследствии Кейс будет не раз повторять себе, что вечер у «Сэмми» сразу начался как-то странно, что уже тогда, когда они с Молли только шли по коридору, пол которого устилало месиво из билетных корешков и пластмассовых стаканчиков, — уже тогда он это предчувствовал. Словно заранее знал, что Линду убьют…
После визита к Дину они с Молли пошли в «Намбан», где он встретил Уэйджа и вернул долг пачкой полученных у Армитиджа новых иен. Уэйдж обрадовался, его ребята обрадовались не очень, а Молли стояла рядом с Кейсом и опасно улыбалась, явно мечтая, чтобы кто-нибудь сделал неверное движение. Затем они направились в «Тац» выпить.
— Бесполезно, ковбой, — сказала Молли, когда Кейс привычно вытащил из кармана восьмиугольник.
— Как это? А ты не хочешь? — Он протянул ей таблетку.
— Ты забыл о своей новой поджелудочной и о новых тканях в печени. Армитидж специально поставил их, чтобы избавить тебя от этого дерьма. — Девушка тронула таблетку бордовым ногтем. — Ты теперь биохимически невосприимчив ни к амфетаминам, ни к кокаину.
— Вот же мать твою, — оторопел Кейс. Он с сомнением посмотрел на таблетку, а затем на девушку.
— А ты попробуй. Съешь хоть дюжину. Ничего не почувствуешь.
Кейс так и сделал. И ничего не почувствовал.
После трех кружек пива Молли расспросила у Раца, где можно посмотреть бои.
— У «Сэмми», — коротко ответил тот.
— Это не для меня, — сказал Кейс, — я слышал, они там друг друга даже убивают.
Спустя час Молли купила билеты у тощего тайца в белой футболке и мешковатых спортивных трусах.
«Сэмми» находился недалеко от порта, за оптовым магазином, надувной серый купол с тонкой стальной сетью несущих тросов. Входом служил примитивный шлюз-коридор, с дверями в обоих торцах, чтобы сохранить избыточное давление, которое поддерживало купол. Помещение освещалось флюоресцентными кольцами, привинченными к фанерному потолку на равных промежутках, правда, большинство из них было разбито. В затхлом воздухе висела густая вонь пота и сырого бетона.
