Леня Жегалов обеими руками захватывает эти сорняки, на которые даже смотреть противно, и вырывает их с корнями. Обязательно с корнями, чтобы не могли отрасти, чтобы совсем их уничтожить, начисто!
Устала спина, и, кажется, скоро будут мозоли на ладонях. А главное — жарко. Выпрямившись, Леня достает платок, вытирает лицо и шею.
Оля Воронова и Андрюша Кузнецов не отстают. Они почти догоняют Сергея Николаевича. А ведь он часто уходит со своей борозды, проверяет качество работы, подбадривает тех, кто позади.
Как по-разному работают Андрюша и Оля!
Оля очень собранная, и кажется, что она двигается не торопясь, а получается быстро. Она все так делает с охотой, легко, без усилия: шьет, танцует, бежит на шестьдесят метров, играет с малышами… Остановилась на секунду, спрятала под панаму мягкие золотистые пружинки волос и дальше пошла.
Андрюша, живой и стремительный, делает очень много лишних движений. Он устает больше всех, но, кажется, и увлечен больше всех. Он вгрызается в сурепку, ненавидит пырей, с огромной охапкой сорняков мчится к дороге и возвращается с таким видом, будто его позвали тушить пожар.
— Не спеши! — весело кричит ему Сергей Николаевич.
— Сергей Николаевич, я сейчас вас обгоню!
— Но-но! — отвечает Сергей Николаевич. — Это мы еще посмотрим!
Ему явно доставляет удовольствие, что ребята вот-вот догонят его, но в то же время приятно, что перегнать им не удается.
Леня прекрасно понимает его. Командир должен говорить: «Ребята, за мной!» — а если ребята обгоняют, какой же это командир!
Иногда, впрочем, командир имеет право отстать и даже совсем уйти в арьергард. Нельзя смотреть только вперед, направо и налево и видеть только тех, кто идет не отставая. Необходимо оглядываться.
Отстал Игорь Нежданов, рыхловатый мечтательный парень, и загрустил в своем одиночестве. Игорь отстает не потому, что он ленив или слабее других, — просто он какой-то не приспособленный к физической работе. Книжный человек, фантазер; хлебом его не корми, дай ему почитать о приключениях и героических подвигах…
Леня подходит к нему:
— Порядочно все-таки сделали, смотри-ка, Игорь!
Когда оглядываешься назад, видишь то, что уже сделано. Сначала думаешь: «Как мало!», потом, с удивлением и гордостью: «А ведь порядочно уже», и наконец наступает какой-то неуловимый перелом, после которого радостно говоришь: «Как много!»
Неровной, зигзагообразной линией поле разделено на две части. Какая пестрота впереди! А сзади — смотреть приятно! Молодые картофельные кусты стройно стоят, как ребята на зарядке. Ничего лишнего, просторно им, легко дышится.
— Знаешь, Игорь, что мне сейчас представилось? — говорит вдруг Леня. — Что эта картошка в плену у сорняков, а эта — уже освобожденная. А освобождаем ее — мы!
Игорь с недоверчивой улыбкой смотрит туда и сюда и вдруг увидел, поверил, говорит, загораясь:
— А ведь правда, Леня, похоже! Леня, нет, ты посмотри вот на эти кусты. Вот когда только-только оборвешь кругом всю эту нечисть, поможешь им от земли отряхнуться, у них еще какой-то растерянный вид, правда? Жалкие даже какие-то! Будто еще поверить не могут, что они свободны. А вон те, подальше, они уже освоились, расправили все свои веточки, по-хозяйски в поле стоят.
И с не меньшим азартом, чем Андрюша Кузнецов, Игорь набрасывается на сорняки. Долой, долой их, душителей, вредителей, захватчиков, с корнями прочь!
— Ребята! — кричит Игорь, потрясая пучком сурепки. — Леня говорит, что картошка — в плену, а мы ее освобождаем! Вперед!
— Ура! Вперед! — отвечают ближние ребята.
— Что? Что он сказал? — переспрашивают дальние.
— Мы идем освобождать картошку! — кричат им.
— Ура! — раздается теперь в разных концах поля.
Леня возвращается к своей борозде.
Отстал. Андрюша и Оля перегнали его. Не беда! Зато подтянулись те, кто был в арьергарде. Неплохо придумано. Лене самому становится веселее и легче работать. Спина опять стала гибкой. И даже вроде не так жарко. А что мозоли будут на руках — так на то они и рабочие руки.
Леня с веселым ожесточением выдирает сорные травы.
Вперед! Свободу картошке!
* * *
— Анатолий Иванович, можно к вам?
