— Вы не он!
— То есть как это не он? Я — не он, а я — это я!
— Вы не Андрей Павлович Черкасов, вы на него совсем не похожи. Слышишь, Сашка, он говорит, что он ваш папа. Поди посмотри.
— Я видел. Это не папа, — послышалось из-под стола.
— Их папа молодой и красивый, — сказал Саша Смирнов.
Митя прибавил:
— А вы даже и ничей папа. Вы просто чей-то дедушка.
— Спасибо на добром слове! Повоевал бы ты с мое…
Капитан опять прошелся до угла площадки и обратно.
— И как вы можете говорить, что я — это не я, когда вы меня первый раз в жизни видите?
Три голоса ответили почти вместе:
— Мы вас только что разглядывали.
Мы видели вашу фотографию.
— Вы должны быть молодой и красивый!
— Какую фотографию? Дайте мне ее сюда!.. — Капитан посмотрел и усмехнулся: — Был один такой!
Маруся сказала возмущенно:
— И вы говорите, что это — вы?!
— Девочка… Как тебя зовут? Маруся? Маруся, фотография эта снята десять лет тому назад! Неужели человек так и обязан на всю жизнь оставаться молодым и красивым? Вот тебе мои документы. Все в полном порядке. Проверь и не томи меня больше, открой дверь.
Документы переходили из рук в руки. Их внимательно рассматривали все. Даже маленькая Женя подошла и заглянула с любопытством. Дольше всех вертела их в руках Маруся, потом осторожно вернула капитану.
— Ну, как, — спросил капитан, — я — это я? Правда? Снимай цепи, можно меня впустить.
— А я документы читать не умею, — спокойно ответила девочка, — они все равно непонятные. Я только книжки, если большими буквами.
— Так. — Капитан помолчал. — Слушай, Маруся, если я спущусь в первый этаж и попрошу кого-нибудь потолковее прочесть мои документы, ты меня впустишь?
— А там сейчас потолковее никого. Там сейчас одна Верка. Ее бабушка с моей мамой в Мосторг уехала.
— Ладно, — сказал капитан, — не пойду я стучаться в чужие квартиры и доказывать, что я — это я. Я нашей мамы дождусь. Уж она-то за меня заступится и вам всем покажет, как не впускать домой папу!
Эта угроза обидела Марусю.
— Вы совсем и не их папа. Папа у них старший лейтенант.
— А мне одну звездочку прибавили.
— Вы на каком были фронте? — спросил Митя.
— На первом Украинском. То есть я…
— Не совпадает, — сказала Маруся. — Их папа на Белорусском.
— А меня перевели. Я после госпиталя в свою часть не вернулся.
Сколько раз вы были ранены? — спросила Маруся, посмотрев на его нашивки.
— Четыре раза. Но я…
— Не совпадает. Их папа только два.
Так я же про те два раза не писал. Что же писать о пустяках — это было совсем немножко.
— Вот видите, вы сами про себя нетвердо знаете. Сколько у вас орденов?
— Считай!
— Я уж вижу, что не совпадает. Потому и спросила.
— Так это же… я не успел написать.
Маруся вздохнула.
— Что-то вы все путаете.
Саша Смирнов ласково посмотрел на капитана:
— Вы, должно быть, свой однофамилец!..
Капитан сказал: «Фу!» — опять раздраженно забегал по площадке.
— Как же можно его впустить? — шептала Маруся ребятам. — Совсем другой человек: на их папу непохожий, ничего не совпадает и от Сашки сам отказался.
— Женя, не подходи к двери! — крикнул Саша Черкасов.
— А мне хочется на него в щелочку посмотреть!
Капитан взволнованно застучал опять:
— И Женечка там? Женя Черкасова? Она дома? Да покажите мне ее! Маруся, покажите мне Женю хоть через цепочку! Хоть на одну минуточку покажи! Ведь я же уехал, когда ей всего два месяца было!
Маруся осторожно приоткрыла дверь и подвела Женю:
— Смотрите.
Женя приветливо улыбалась и была вся такая беленькая, пушистая, в белом фартучке с крылышками. Капитан присел на корточки перед дверью и говорил, задыхаясь:
— Ух ты, дочка! Мамины глаза! Дай сюда твои лапки… Женечка! Ты своего старого и некрасивого папку узнала?
— Узнала, — ответила Женя.
— Женечка, если бы не эта противная Маруся, которая не позволяет, ты бы своего папку в дом впустила бы?
— Впустила бы.
— Женюрочка моя! Дочка! Беленькая! Ну покажи мне ножку, просунь ее сюда!
— Отец! — сказал Саша Смирнов. — Смотри, как нацеловывает. Не станет чужой дядька чужой девчонкин башмак целовать.
— А ты видел когда-нибудь, как папы дочкам башмаки целуют? — спросил Митя. — Вот то-то! Просто притворяется.
