— Дубари! Пеньки! — кипятился он. — Тащили в горы глину, месили ногами, лепили руками. А буквально под их ногами валялся великолепный строительный материал: мрамор, амфиболит, тальк, песчаник!
Но такова сила традиции. Что же касается голубого и черного камня Султануиздага, то его использовали не для строительства домов, а для их разрушения. До сих пор по ту и другую сторону крепостных стен видны россыпи больших камней, вылетевших из стенобитных орудий или же сброшенных со стен на головы осаждавших. В одной из комнат дворца Топрак-кала синяя глыба валялась рядом с разбитым светильником на обгоревшем камыше. Это один из снарядов, какими из-за стен бомбили дворец. Камень обрушил угол, влетел в помещение, светильник упал и разбился, циновка загорелась.
Из прекрасного камня, способного прославить дворцы и храмы, кроме метательных снарядов делались только базы колонн, жернова, чашечки для мазей.
3
Однажды у раннесредневекового замка Якке-Парсан мы ожидали приезда наших машин с оборудованием. Мы уже забыли, что несколько дней назад над горами пролился весенний ливень. Такыры давно высохли и вновь окаменели. Но вот наконец пришли долгожданные машины, о судьбе которых мы уже не на шутку тревожились. Из них вылезли измученные злые люди в заляпанной грязью одежде. Горы обошлись с ними коварно и жестоко.
Машины вышли из Нукуса, когда дождь давно прошел и дороги высохли. Перевалили через горы, простились с последней сторожевой башней и выехали на розоватые, поблескивающие на солнце такыры. И вдруг колеса забуксовали, завизжали в густой грязи. Со стороны гор бесшумно и торжественно прибывала вода. Окаменевшая глина под колесами стала хлябью, а сами колеса больше чем наполовину очутились под водой. Это воды недавнего ливня накопились в каменистых саях, руслах горных потоков, и в жаркий безоблачный день нежданно-негаданно все вместе хлынули на равнину. Нашим товарищам ничего не оставалось кроме как ждать, пока не высохнет широкое озеро, посреди которого они вдруг оказались. Они двое суток ничего не ели, промучились бы и дольше, кабы не чужая беда, случившаяся, правда, ровно за семь лет до этого дня. Жена чабана-казаха решила устроить поминки по своему родственнику. Он умер семь лет назад. Сварила плов, напекла лепешек, позвала гостей. Но никто из них, даже ее собственный муж, не явился — помешал потоп. Поминки не переносят на другой день, пусть более удобный для всех. Старая женщина очень обрадовалась, увидев застрявшие машины. Она добралась до них и увела злополучных шоферов и хозяйственников к себе в юрту, стоявшую на возвышении. Шли они на траурный пир по воде и по грязи, закатав штаны и держа в руках сапоги. Пир удался. Хозяйка была довольна и благодарна, ничего из закусок не пропало.
4
Горы всегда манили меня, но, как ни странно, мне удалось всерьез побывать на них только однажды. Там работал отряд Саши Виноградова. Наши коллеги-первобытники нашли на Султануиздаге мастерскую каменного века.
И вот весенним вечером мы, обитатели равнин, отправилась в гости к нашим горцам. Мы поднялись в машине по ущелью и остановились под небольшой горой с плоским верхом. Взобрались туда по тропинке и очутились в лагере с тремя палатками и отдельно стоящим умывальником.
Быстро темнело. Не теряя времени, гостеприимный хозяин потащил нас на раскопки. Мы спустились в глубокий шурф. Каменный свод, а под ним толща бурой пыли. Виноградов сунул мне в руки нож и сказал: «Копай!» Когда-то мы с ним вместе собирали в Каракумах вдоль сухого русла Узбоя кремневые наконечники стрел, крошечные скребки, резцы и похожие на обструганные кочерыжки так называемые нуклеусы — ядрища, с которых отбиты, отжаты ножевидные пластинки, служившие заготовками для кремневых орудий. Мы тогда радовались каждому отщепу кремня, каждому сколу, этим следам человеческой деятельности в глубине нынешней пустыни.
А здесь, в бурой пыли, немыслимое множество этих самых сколов, отщепов, ядрищ. Прямо-таки инфляция кремневого инвентаря! Знай себе просеивай пыль да сортируй находки.
Первобытные люди выламывали здесь из известняка кремневые желваки, сбивали с них корку, дробили кремень, делая его удобным для транспортировки, и тут же изготовляли ножевидные пластинки — аккуратные граненые полоски кремня. Если укрепить их для прочности мельчайшими луночками вдоль лезвий и потом вложить каждую в костяную или деревянную обойму, можно было сделать и нож, и скребок, и резец, и серп из кремневых вставок. То было время миниатюризации средств производства. Кремнем научились пользоваться экономно, как в наши дни алмазом. Иные орудия, изготовленные первобытным дикарем из ножевидных пластинок, удивительно напоминают современные резцы для обработки металла.
