Девочка. Он попросил меня принести ему чашку воды.
Ягуна и Ороге (в один голос). Ага! (Глядят друг на друга.)
Ороге. Об этом-то мы и позабыли!
Ягуна. Все. Теперь ему пришел конец. Как же мы раньше-то про это не вспомнили?
Ороге. Мы успеем. До полуночи еще целый час.
Ягуна. Надо оповестить всех наших людей. И выбрать верное место для засады.
Ороге. Пусть объявят всем: Уносчика — не задерживать.
Ягуна. Теперь-то он обязательно попадется в западню. Я думаю, это помощь предков, Ороге. Ты помнишь, куда ему придется пойти, чтоб добраться до реки?
Ороге. В священную рощу.
Ягуна. Я же говорю — это помощь предков.
Священная роща близ деревни. Эман-Уносчик бредет меж деревьями — явно без всякой цели — и даже не старается прятаться. Неожиданно перед его глазами — на осветившемся месте — возникает группа людей, сгрудившихся вокруг небольшого холмика. В некотором отдалении от всех стоит еще один человек, Старик. Когда Эман замечает эту группу, люди как раз начинают расходиться — они не видят Эмана-Уносчика. Вскоре около холмика остаются трое: Эман — он стоит спиной к Эману-Уносчику, Священник и Старик.
Священник. Пойдем, Эман.
Эман. Да-да, сейчас. Мне хочется немного побыть здесь одному.
Священник. С этим необходимо примириться, Эман.
Пауза.
Эман. Она ждала меня двенадцать лет. А я-то считал ее легкомысленной девчонкой. Двенадцать лет я странствовал по свету в надежде отыскать истину на чужбине. Каким же я оказался слепцом!
Священник. Мы все оказались слепцами, Эман.
Эман. Но к чему? К чему все эти годы ожидания, если она была обречена на гибель? (Пауза.) Уходя, я не понимал, чего же я хочу, за какой истиной отправляюсь. Больше того, возвращаясь, я не знал, нашел ли я что-нибудь там, на чужбине. И только дома, встретившись с нею, увидел, что скитался совершенно напрасно. Все, что мне было нужно, я нашел дома. И тогда я вышвырнул приобретенный опыт. Убил в себе чужака. И обрел родину.
Священник. Так и должно было случиться, Эман.
Эман. Но потом жестокая мимолетность ее счастья снова — и навеки — все убила во мне.
Священник (подняв глаза и увидев Старика). Взгляни, Эман, — там твой отец.
Эман. Я знал, что он придет. И ребенок с ним?
Священник. Да.
Эман. Старикам утешение нужнее, Священник. Иди к нему. Он по-отцовски относился к Омае, да и Омае любила его, как родная дочь. Да, воистину мы сильный род. Постарайся утешить его, Священник.
Старик все так же недвижимо стоит в отдалении. Его лицо печально, но спокойно. Взгляд устремлен на могилу. Священник подходит к нему, но, поняв, что слова утешения тут не помогут, молча удаляется. Эман-Уносчик подходит к могильному холму и, став на колени, посыпает себе голову пеплом.
Затемнение.
* * *
Появляются Ягуна и Ороге.
Ороге. Полночь приближается.
Ягуна. Он должен прийти. Все источники и колодцы надежно охраняются. Жажда погонит его к реке.
Ороге. А ты уверен, что ловушка сработает?
Ягуна. Когда Ягуна устраивает ловушку, даже слону не удается из нее вырваться. (Оба уходят.)
Через некоторое время на сцене появляется Эман-Уносчик. Он осматривается и замечает в отдалении одинокую фигуру. Это Старик с миниатюрной лодкой на голове.
Эман (радостно). Отец!
Старик не оборачивается.
Это я, Эман! (Подходит ближе.) Отец!
Старик. Не приближайся. Ты видишь, что у меня на голове?
Эман. Но я же твой сын!
Старик. Тем более не приближайся.
Эман. Я хотел только спросить, куда ты идешь?
Старик. Ты видишь эту лодку? Разумеется, к реке.
Эман (облегченно). Я хотел увериться. Меня измучила жажда. Я всю ночь не могу добраться до реки.
Старик. Нам не по пути.
Эман. Но ты же сказал…
Старик. Мой путь долог, ты сам это знаешь. Тебе надо искать свою собственную дорогу.
Эман. Я боюсь заблудиться. Не гони меня, отец.
Старик. Нет, мой сын. Ты должен вернуться.
Эман. Но почему?
Старик. Так надо. Возвращайся.
Эман. Отец!..
Эман протягивает к Старику руки, но тот вдруг пускается бежать. Эман, мгновение поколебавшись, бежит следом, но его силы явно на исходе.
Подожди меня, отец! Отец!.. Отец!..
Старик и вслед за ним Эман скрываются, и через секунду слышится треск ломающихся сучьев — ловушка сработала.
