— Что, дух ворванный? За рейс не успел, так сейчас печенку в котел тащишь? Ох, и ленив же ты, Яшка!
— Да ну его! — мрачно сказал Мордвинов.
— Кого это его?
— Да вот… этого. Видите, так и бежит за корзиной, товарищ помполит. Чуть отвернешься, он уже тут. Кормить до отвалу пробовал — ничего, нажрется, аж хвост изо рта торчит, и снова лезет. Мешает, товарищ помполит. На берег его, заразу хвостатую, списать надо.
— Скорее тебя спишем. Ты в этом рейсе целых сорок килограммов печени в котле запорол. Драть тебя некому!.. Кис-кис-кис! — поманил к себе Самаров кота, но тот, жалко мяукнув, полез в люк, куда Мордвинов спускал корзину с жирной тресковой печенью.
Олег Владимирович рассмеялся и, помахав стоявшим на причале матросским женам, прошел в командный отсек. В просторной каюте, где жили четверо молодых матросов, гулял холодный солоноватый воздух. Волны, гулко ударяя в железную раковину «Аскольда», разбивались на ветру звенящими брызгами и через открытые иллюминаторы ручьями стекали в никелированные капельницы.
— Встать! — раздалась команда.
— Можно и сидеть, — сказал Самаров, перешагивая через высокий комингс. — Вы не на военном корабле.
Вперед выступил молодой парень. Рыбацкая одежда из синей нанки была на нем вдоль и поперек прострочена толстыми швами, множество карманов различных форм виднелось повсюду.
— Но зато война! — сказал он. Это и был бригадир отличной вахты «Аскольда» Алеша Найденов.
Самаров сел, хлопнул себя по острым коленям:
— Вы что, ребята, вы куда сегодня идти собрались?
— На пироги к тете Поле.
— Правда, — с лукавством выходца из Балаклавы заметил Ставриди, — там у нее разных нравоучений наслушаешься, но зато — пироги. Это же вещь, ее есть можно!
— Пироги что надо! — внушительно заметил третий, Савва Короленко, а четвертый, Борис Русланов, промолчал.
— Ну так вот что, ребята, — продолжал Самаров, — пироги пирогами, а сегодня в клубе капитанов производственное совещание… Тебе, Алексей, выступить надо, как первому бригадиру.
— А тралмейстер Платов? Что бы вам раньше сказать. Я только что ботинки свои отдал…
— Кому?
— Да Корепанову, машинеру. Он со своей Анастасией Ивановной в театр сегодня поплывет, так не идти же ему в бахилах! А теперь не выступать же в бахилах мне?..
Дверь в каюту открылась. Все мгновенно вскочили с мест.
— О чем у вас тут разговор? — спросил Рябинин…
После рейса всегда тянуло хорошо пообедать в ресторане — эта привычка осталась у него еще с довоенных времен. Прохор Николаевич Рябинин, сойдя на берег, посмотрел на часы. «Времени в обрез. Жена, наверное, еще не приехала. Домой заходить уже нет смысла».
Он прошел по разгромленной после бомбежек улочке в скромный двухэтажный домик, где разместилось нечто вроде ресторана для иностранных моряков. Старик швейцар помнил лучшие времена и хорошо знал Рябинина еще по междурейсовому дому отдыха моряков, где капитан частенько бывал с женой.
— Милости просим, кэп, — радостно засуетился старик. — Народу немного, пьяных — тоже. И водочка стоит всего восемьдесят пять рубликов сто граммов…
Рябинин прошел в тесный и узкий зал, сел в уголку под запыленной пальмой по соседству с пожилым англичанином в свитере. Перед союзником лежала куча советских денег — одними рублями и трешками. Рябинин, готовясь идти на совещание, водки не заказывал, только взял бутылку пива. Налил стакан пива и англичанину — тот не отказался.
— Я вижу, что вы только что с моря, — заметил он.
— Да, — ответил Рябинин. — Вы это определили по моим рукам?
— По рукам. Эта проклятая соль так въедается в нашу шкуру, что надобно заново родиться, чтобы избавиться от нее.
Рябинину подали солянку — единственное блюдо, которое он позволил себе: капитан не был скуп, но уважал экономию.
— Я рыбак, — просто сказал Рябинин. — Вот только что вернулся и скоро опять уйду в море. Сейчас нам нужно очень много рыбы. Селедка — это такая штука, что она умеет выручать в тяжелые времена…
— А вы не боитесь плавать в такие «тяжелые времена»? — спросил англичанин с иронией.
— А вы? — ответил Прохор Николаевич вопросом на вопрос.
— Нам легче. Наши транспорты охраняют надежные конвои. По три-четыре авианосца на один караван — согласитесь, что это хороший заслон. Война возродила даже умерший класс кораблей — корветы. Они, как жуки, ползают вокруг нас, оберегая транспорты от подлодок. А вот вас, рыбаков, никто не охраняет…
