Его бревенчатая хижина прилепилась к склону Северной горы; длинный узкий луч света, тянувшийся из ее единственного окошка, придавал ей несомненное сходство с черным жуком, наколотым на новенькую блестящую булавку. В хижине перед ворчащими в огне поленьями сидел сам мистер Бисон, уставясь в жаркое нутро очага так, словно в жизни не видел ничего подобного. Надо прямо сказать, красавцем он не был - совершенно седой, с неестественно ярко горящими глазами на изможденном бледном лице, одетый в какие-то грязные лохмотья. Если бы вы попробовали угадать его возраст, то, наверное, дали ему лет сорок семь, потом - приглядевшись попристальней - семьдесят четыре. На самом деле ему было двадцать восемь. Он был ужасающе худ, насколько это можно было себе позволить, обретаясь неподалеку от изголодавшегося гробовщика в Бентли и неутомимого следователя в Соноре, готового в любой момент произвести дознание истинных причин смерти. Нищета и служебное рвение суть молот и наковальня. Оказаться третьим в подобном сэндвиче не вполне безопасно.
Мистер Бисон сидел, утвердив протертые локти на протертых коленях и подперев ввалившиеся щеки костлявыми ладонями. Ложиться он, по-видимому, не собирался. Казалось, стоит ему пошевелиться - и он развалится на кусочки. А между тем за последний час он моргнул никак не меньше трех раз.
В дверь громко постучали. Стук в дверь в такой час и в такую погоду удивил бы любого, тем более того, кто уже два года прожил в полном одиночестве и прекрасно знает, что местность непроходима, однако мистер Бисон даже не отвел взгляда от углей. И когда дверь распахнулась настежь, он только еще сильнее съежился, как человек, предпочитающий "не видеть". Похожее движение можно наблюдать у женщин в часовне, когда по проходу позади них проносят гроб.
Но когда в комнату молча вошел высокий старик в нелепом пальто, сшитом из одеяла, обмотанный платком и шарфом, в зеленых защитных очках и с лицом там, где его можно было разглядеть - ослепительной белизны и положил тяжелую руку в перчатке на плечо мистера Бисона, тот настолько забылся, что недоуменно поглядел вверх на вошедшего. Очевидно, он рассчитывал увидеть кого-то другого. Как бы там ни было, появление нежданного гостя вызвало в мистере Бисоне следующие душевные движения: он приятно удивился и сердечно обрадовался. Поднявшись, он снял узловатую руку со своего плеча и энергично потряс ее с совершенно необъяснимым жаром, ибо вид старика скорее отталкивал, нежели привлекал. Привлекательность, впрочем, присуща всему на свете, не исключая и самого отвратительного. Наиболее привлекательная вещь в мире - это человеческое лицо, которое мы инстинктивно закрываем простыней. Когда же оно становится не просто привлекательным, а невыразимо прекрасным, насыпаем сверху семь футов земли.
- Сэр, - проговорил мистер Бисон, выпустив руку старика, которая при этом безжизненно упала на бедро с негромким стуком, - сегодня ужасная ночь. Прошу вас, садитесь. Я искренне рад вашему приходу.
Речь мистера Бисона была речью хорошо воспитанного человека, чего едва ли можно было ожидать, принимая во внимание все вышеизложенное. Разительный контраст между внешностью и манерами человека был одним из обычнейших явлений на приисках. Старик шагнул поближе к очагу - пламя дрожало в глубоких пещерах его зеленых очков.
- Можете ставить три к одному, я рад!
В своей рафинированности мистер Бисон пошел на известные уступки местным вкусам. Умолкнув, он скользнул взглядом с замотанной шарфом головы гостя на ряд тусклых пуговиц, украшавших его пальто, и зеленоватые сапоги из воловьей кожи, присыпанные снегом, который уже начал таять и растекаться по полу тоненькими ручейками. По-видимому, он остался доволен - да иначе и быть не могло! - и продолжал:
- К сожалению, все, что я могу вам предложить, - это провести ночь в моей халупе. Вы окажете мне большую честь, если останетесь здесь, а не отправитесь искать лучшего в долину Бентли.
Из изысканно-самоуничижительных слов мистера Бисона выходило, что провести ночь в его теплом доме - испытание несравненно более тяжелое, нежели брести четырнадцать миль по горло в снегу, затянутому режущей ледяной коркой. Как бы в ответ на это любезное предложение гость расстегнул пальто. Хозяин подбросил дров в очаг, подмел сор волчьим хвостом и добавил:
