— Да, конечно, прошу прощенья…
— Я тут рассказывал о госпоже Мурнат, у которой виноградник на Боденском озере. Она поклялась руки на себя наложить, если муж ее будет убит. И что вы думаете? На прошлой неделе в среду пришло извещение, что лейтенант Мурнат погиб. Так вот вообразите: в три часа дня получила она это извещение… а в четверть четвертого повесилась.
— Что говорить, много трагедий несет с собой эта война, — вставил владелец писчебумажного магазина. — Кузнец из Метцингена потерял уже троих сыновей!
Да хватит наконец, заладили все об одном и том же! — вскричал вдруг д-р Бимзен. — Не желаю я больше про это слушать!
— Оно, конечно… — в некотором замешательстве проговорил торговец. — Это не для чувствительных ушей.
А портной заметил:
— Ваша правда! Я и сам бы рад вовек про это больше не слышать.
Затем оба умолкли. А погребальный колокол продолжал звонить.
Государственный советник влил себе в глотку полный стакан рюдесгеймера. Не помогло: зловредный трезвон проник в него вместе с вином, разлился по жилам и отравил настроение. Государственный советник вдруг замахал руками и взвизгнул:
— Прекратить! Прекратить!
Портной и торговец молча поглядели друг на друга и обменялись кивком. Это не укрылось от д-ра Бимзена; он сделал над собой усилие и взял себя в руки. Черт возьми, что подумают о нем эти люди! Он сказал:
— Говорите, что хотите, а только этот погребальный трезвон — гнусный обычай!
Портной и торговец снова переглянулись.
— Да, да! — вскипел д-р Бимзен. — И я позабочусь, чтобы с этим безобразием было покончено! Пусть черные рясы не воображают, что им позволено делать все, что вздумается!
Еще раз безмолвно обменявшись взглядом, портной и торговец почти одновременно встали и покинули буфет. Портной что-то пробормотал себе под нос. Звучало это примерно так: «Слышал ты, что сказала эта поганая прусская свинья?»
Час был поздний, не то д-р Бимзен тут же собрался бы и покинул этот город. Он выпил еще стакан вина и тупо уставился в одну точку. Слава тебе господи, трезвон кончился! Ясно, однако, что спасенья от этого нет нигде. Каждую минуту может снова начаться. Как в Донауверте, как в Тапфгейме — лишь бы кладбище было! Д-р Бимзен твердо решил, что больше он этого терпеть не намерен. Он проведет остаток отпуска в нейтральной Швейцарии. Визу министерство, конечно, добудет ему без труда. Он тут же набросал телеграмму: «Здесь невыносимо тчк оформите визу Швейцарию тчк доктор Бимзен», вручил ее хозяйке гостиницы и попросил незамедлительно отнести на почту. После чего вышел из буфета и направился к себе в номер.
Ах да, тут эта смазливая девчонка!
— Ну-с, фрейлейн Мирци, — приступил государственный советник, — нравится вам в Лауингене?
Мирци поглядела на него и ответила:
— Нет.
Славная девчонка, девчонка что надо, подумал д-р Бимзен. Так ведь напрямик и сказала: «Нет!» Смотри-ка!
— А почему же нет?
— Да скука-то здесь теперь какая. Всех парней забрали на фронт. А моего-то в первый же день!
Доктор Бимзен опять вышел из равновесия и разнервничался. Ну, с кем ни заговори, о чем ни заговори — все одно и то же.
А Мирци, не замечая взвинченного состояния господина доктора, продолжала:
— Тут давеча ужас что было!
Государственный советник насторожился:
— Что же именно?
— Представляете: сын Мерзернов откусил себе палец.
— Откусил палец?
— Да, ну что вы скажете?
— Кто он такой, этот Мерзерн?
— Ах да, вы же не знаете… Горемыка он. Воевал во Франции и что-то там с ним стряслось. С головой у него теперь неладно.
— И он палец себе откусил? — снова спросил д-р Бимзен.
— Да, понимаете, как только зазвонит погребальный колокол, он места себе не находит. Раз как-то начал крушить направо и налево и все как есть переломал. А теперь вот палец откусил. Какой — в точности не знаю, но только думаю…
— Вон! Вон отсюда!.. Убирайся прочь!..
Девушка взвизгнула и выскочила из комнаты.
Доктор Бимзен запер дверь и забегал из угла в угол.
Сон его был беспокоен. Колокол трезвонил, не умолкая. Доктор очутился в городе, где в каждом доме был погребальный колокол, И все они звонили. Доктор увидел знакомого, и тот заговорил с ним, но вместо слов раздался пронзительный трезвон. К его постели подошла жена, и заунывный погребальный звон полился из ее уст. Д-р Бимзен вскрикнул. Вбежала Мирци. «Только молчи! — взмолился доктор. — Бога ради, не раскрывай рта!» Мирци покачала головой. Голова качалась с тоскливым звоном погребального колокола…
