Избранное - страница 61

Первую дозу лекарства дал Балогу сам Яношши. Запах лекарства, а может быть, и его вкус были как у вина, но больной уже ни запаха, ни вкуса не ощущал. Его тут же вырвало. В течение дня Яношши пытался давать больному еще три-четыре раза желтоватое лекарство, но это не привело ни к каким результатам.

Ночью Балог стал бредить.

К утру он умер.

Перед страшно мучительной смертью он укусил себе язык.

— Так случается с теми, кто не пьет, — сказали берегсасцы, — он не пил десять дней и потому умер.

— Бедный Балог умер не потому, что десять дней не пил, — возразил Яношши, — а оттого, что в течение пятидесяти пяти лет слишком много пил.

Бургомистр Турновский обещал коренным образом изменить жизнь Берегсаса. Наиболее бросающимся в глаза изменением было увеличение городского налога. На втором году правления Турновского город стал взимать со своих граждан почти втрое больше налогов, чем в последний год службы Гати.

Бондари, еще недавно чувствовавшие себя господами, одни за другим обанкротились. В Берегсасе была построена бондарня, и цена на бочки значительно снизилась. Это пошло во вред не только бондарям. Из-за множества дешевых бочек потерял свою прелесть и прекрасный старинный праздник сбора винограда. Раньше часть сусла приходилось выпивать на месте, так как не было достаточного количества бочек. Пригодные бочки стоили почти столько же, сколько и сусло. Теперь бочек уже было сколько угодно, да и покупателей вина искать не приходилось. На берегсасское вино была установлена определенная цена, и поэтому на третий день сбора винограда на улицах Берегсаса можно было встретить множество трезвых людей.

Раньше гора, на которой рос виноград, получала навоз только в день мерзнущих святых, когда горели костры из навозных куч. Теперь привозили навоз и после сбора, до того, как выпадал снег, и после весеннего таянья снега, а также перед окучиванием. И из благодатных берегсасских гор полилось желтое токайское вино.

Иштван Тарр купил автомобиль. Это был первый автомобиль во всем Берегском комитате. Он был похож на извозчичью пролетку, у которой отпилили оглоблю. Во время езды он бешено гудел — ту-ту-ту-у! — и распространял такую вонь, что у людей слезы текли из глаз.

Но гудение автомобиля было не единственным новым звуком в Берегсасе, так же как и вонь бензина — не единственным непривычным запахом. С. тех пор как полиция была реорганизована и полицейские стали уже не теми, всегда ощущающими жажду и почти всегда пьяными ворами в форме, которых можно было купить за литр вина, в Берегсасе начали происходить небывалые раньше преступления. То, что за последнее время не было ни одного базара без того, чтобы у двух-трех крестьян не украли серебряных часов, — это еще ничего. То, что у одного из лошадиных барышников, кривого Шебеки, вместе с кошельком вырезали и карман, — это тоже еще не было признаком новой жизни. Но когда в Малом лесу нашли убитой, с двенадцатью колотыми и резаными ранами, пожилую жену учителя гимназии Бенда, все почувствовали, что живут уже не в старом веселом, беззаботном Берегсасе.

Убийцу жены Бенда поймали. Йенё Кооца, сын бывшего винодела, землю которого продали с аукциона, исключенный из школы гимназист, а впоследствии писарь у адвоката Чато, после двух основательных пощечин начальника полиции Шимона признался, что убил госпожу Бенда. Он подчеркнул и настаивал на занесении в протокол, что совершил преступление не из желания нажиться.

Не успело еще улечься волнение, вызванное убийством, как город был взбудоражен новой сенсацией. Ночью был ограблен магазин часовых дел мастера и ювелира Кароя Немети на улице Андраши. Грабители оставили столько следов, что найти их было нетрудно. На следующий же день все трое предстали перед Шимоном. Это были бывший винодел Телкеш и его два сына.

В течение нескольких недель весь город взволнованно ожидал суда над убийцей и над грабителями. Многие из дам уже заказали себе платья, в которых собирались идти на процесс, но потом на берегу Верке произошли такие события, что убийцы и грабители были забыты.