Уважаемый и любимый всем городом директор берегсасской сберегательной кассы, он же председатель еврейской общины, Берталан Кацман скончался. Директор банка, с большими усами, всегда носивший венгерский национальный костюм и куривший крестьянский табак в крестьянской трубке, умер прекрасной смертью.
Финансовый король города Берегсаса держал пари с управляющим Балогом на сумму в пятьдесят форинтов. Спор заключался в том, кто из них, не вставая из-за стола, съест больше голубцов. Такого рода пари в Берегсасе называлось «южноамериканской дуэлью».
Условия состязания Кацмана — Балога были оформлены письменно секундантами дуэлянтов. Согласно этим условиям, Кацман и Балог должны были состязаться в ресторане гостиницы «Лев». Они должны были есть поочередно по три голубца до тех пор, пока один из них не свалится. После каждого голубца разрешено было съесть кусочек хлеба и выпить стакан вина. На тот случай, если кто-либо из состязавшихся почувствует себя плохо, было предусмотрено, что его секундант имеет право брызнуть ему в лицо содовой водой. Секундантом Балога был мой отец, Кацмана — Маркович.
Так как «южноамериканские дуэли» в Берегсасе не были редкостью, то местная газета даже не упомянула бы о состязании или в крайнем случае написала бы три-четыре строки о том, кто победил, если бы эта дуэль не стала навеки памятной из-за смертельного исхода.
Кацман был не в ударе. Уже после восемнадцатого голубца он снял воротник, после двадцать первого — ботинки, а после двадцать четвертого попросил Марковича брызнуть ему в лицо содовой водой. Маркович с готовностью исполнил свою обязанность секунданта. Казалось, будто от содовой воды Кацман опять ожил. Двадцать девятый голубец он проглотил благополучно. Но когда после тридцатого он протянул руку, чтобы взять стакан с вином, то свалился со стула на пол. Маркович, верный своим обязанностям, вылил на лицо валяющегося под столом директора банка и председателя общины целую бутылку содовой воды. Когда финансовый король даже после этой операции не встал, уксусный фабрикант, как его секундант, вынужден был признать, что управляющий Балог выиграл пятьдесят форинтов.
Радость победы отец, Балог и Маркович отпраздновали тем, что остались в ресторане еще часа на два, и, может быть, просидели бы там до самого утра, если бы Балог не повздорил с владельцем «Льва». Балог не слишком тихо обвинил владельца гостиницы в том, что он «крестит» вино, то есть наливает в вино воду. Хозяин, желая доказать свою невиновность, пообещал Балогу дать ему пощечину. В ответ на это Балог отпустил ему такую оплеуху, что у того сразу же пошла кровь из носа. Тогда вся компания собралась уходить, но прежде чем отправиться в ресторан другой гостиницы, «Рояль», Маркович наклонился, чтобы разбудить валяющегося под столом финансового короля.
— Господин директор, зачем вам лежать в этом мерзком кабаке? Пойдемте с нами в «Рояль», там нам дадут чистое вино.
Однако директор никак не реагировал на это приглашение, даже упоминание о чистом вине не заставило его встать на ноги. Не поднялся он также, когда Маркович начал его трясти. Тогда отец позвал на помощь доктора Яношши, сидевшего как раз в ресторане за вторым столиком от них и выпивавшего вместе с начальником полиции Балажем. Яношши встал на колени возле директора и стал толкать его, затем вынул карманное зеркальце и поднес его к носу Кацмана.
— Бедный Берталан, он уже около часа находится перед престолом божьим, — сказал Яношши, вставая и очищая пыль с колен.
— Бедняжка не может даже потребовать от меня реванша, — сказал Балог, вытирая глаза.
Весь Берегсас проводил любимого и уважаемого финансового короля в его последний путь.
Перед открытой могилой раввин по-венгерски сказал прощальную речь, прерываемую рыданиями, об этом «большого ума и горячего сердца человеке, всегда готовом на борьбу за венгерскую родину и Моисееву религию». Кто не плакал, слушая проповедь, тот зарыдал, когда цыганский оркестр Яноша Береги-Киш заиграл любимую песню покойного:
Моя глотка
Всегда сухая.
Такая глотка
Была ль другая?
В день похорон Берталана Кацмана покончил с собой главный кассир берегсасской сберегательной кассы Тихамер Фюзи. Он выстрелил себе в рот и тотчас же умер. На следующий день повесился начальник берегсасской городской полиции Даниель Балаж. Когда его тело вынули из петли, оно было уже холодным и окоченелым. Через два-три дня полиция арестовала Шамуэла Кашшаи — главного бухгалтера берегсасской сберегательной кассы.
