— Что ты делал в этом качестве?
— Да почти ничего. Монархия рассыпалась сама собой.
— Но были все же какие-нибудь вооруженные акции?
— Гм… Одну, пожалуй, можно назвать таковой.
Пауза.
— Мне поручили захватить редакцию самой крупной буржуазной газеты — «Нейе Фрейе-Прессе». Со взводом красногвардейцев я ворвался в здание газеты, где к нам вышел главный редактор, приходившийся, к слову сказать, мне родным братом.
— Именем революции я конфискую помещение редакции и типографии! — заявил я.
— Попробуй только! — ответил главный редактор.
— Если не отдадите добровольно, вынужден буду сделать это силой оружия! — повысил я голос.
— Силе я вынужден подчиниться, — сразу сбавил тон редактор. — Но… но… — погрозил он мне пальцем, — предупреждаю тебя, Эгон, я буду жаловаться маме.
Мы смеялись от души. Только сам Киш не смеялся.
— Во второй мировой дело будет потруднее, — сказал он, — и в Вене и повсюду…
4
Во время войны он работал в Мексике, как всегда много и целеустремленно.
Он умер в Праге в возрасте шестидесяти трех лет.
Его репортажи, которым критика сулила короткую жизнь, оказались непреходящей ценностью.
«Надо учиться у стариков»
Это я цитирую самого себя. Мудрость сию я изрек на днях одному моему товарищу. Нет, я не хотел его поучать, я просто хотел его успокоить, увидев в его глазах недоумение и упрек.
Случилось мне прочитать теплую, даже восторженную рецензию на первую книгу одного молодого писателя, — предположим, его звали Алайош. Вслед за тем я попросил автора этой рецензии, очень милого и способного критика, — для удобства будем в дальнейшем называть его просто Горацио, — познакомить меня с этим Алайошем. Я сказал, что хочу его лично увидеть и поговорить о некоторых проблемах нашей литературы. Несколько дней спустя мы действительно оказались за одним столиком в артистическом клубе «Фисек»: Алайош, Горацио и ваш покорный слуга. К тому времени, однако, я успел прочитать саму книгу. Ужин был отменный и длился долго. Но Алайош все время нервничал, ждал чего-то, возможно, чтоб я объяснил, по какому поводу пожелал с ним встретиться. А может быть, он просто хотел, чтобы я похвалил его публично, так сказать, отозвался вслух о его удивительном даре песнопевца. Не исключено, что он готов был услышать и несколько моих малозначащих замечаний критического порядка, наверняка решив для себя, что похвалу мою он примет со смущенной улыбкой, а критику благоразумно пропустит мимо ушей.
Ужин подходил к концу, а я еще ни единым словом не похвалил, не подбодрил молодого автора. Наконец я предложил Алайошу отличную гаванскую сигару. Подождав, пока молодой автор раскурит ее, я со свойственной мне предупредительностью сказал, что ему пора уходить, иначе, мол, можно и на последний автобус опоздать. Алайош взглянул на меня удивленно и с явной укоризной и ушел, вернее сказать, удалился. Горацио же остался со мной и теперь тоже смотрел на меня с упреком. Естественно, он не понимал, зачем понадобилась мне эта встреча, если я даже не поговорил с Алайошем. Не мог же Горацио предположить, что я, даже будучи уже старым, лысым и толстым, мог пригласить на ужин молодого, подающего надежды писателя только затем, чтобы угостить его гаванской сигарой. Он ждал разъяснений, и я, разумеется, дал их ему, в свою очередь, рассказав случившуюся однажды со мной анекдотическую историю.
Году в 1930-м или в 31-м я тоже написал теплую и даже восторженную рецензию в немецкий журнал, издававшийся в Москве, на первую книгу новелл одного немецкого писателя-эмигранта. Мартин Андерсен Нексе, тоже в ту пору находившийся в Москве, прочитал мою статью и по телефону сообщил, что желал бы познакомиться с молодым талантом, которого я так высоко превознес. Спустя пять дней мы вместе ужинали в ресторане «Националь»: Нексе, превознесенный мною писатель и я. Ужин был превосходный и не отличался краткостью. После черного кофе Нексе предложил добрую датскую сигару молодому писателю и очень вежливо, но весьма решительно попрощался с ним, сам оставаясь сидеть на месте. Немец, естественно, был удивлен и, бросив на меня укоризненный взгляд, вынужден был откланяться и уйти. Меня Нексе попросил остаться.
