Слева стоял высокий худой человек в черной рясе, с откинутым на спину капюшоном. Наголо обритой головой и худым лицом аскета, он напомнил Сигериху священнослужителя. А, взглянув на золотых змей вышитых на воротнике и манжетах одеяния, Сигерих понял и какому богу служит этот жрец. Худой стигиец тоже внимательно смотрел на Сигериха особенно на шрам, опоясывавший его ладонь. Тонкеи губы дрогнули, жрец словно пытался что-то сказать, но вовремя осекся, опасливо взглянув на невысокого грузного мужчину стоявшего по центру.
Судя по всему, он и был тут главным — об этом говорил и расшитые золотом и серебром одеяния и перстни с драгоценными камнями и надменный вид, с которым он поглядывал на своих спутников. Узкий разрез глаз, слегка желтоватая кожа и жиденькая бородка выдавали в толстяке примесь восточной крови. Что впрочем, было обычно для высшей стигийской знати, за последние полтора века изрядно смешавшейся с гирканцами.
Он же и обратился к ванирам: сначала на своем языке, потом, видя, что его не понимают, перешел на гирканский.
— Я приветствую вас доблестные воины Севера! — воскликнул толстяк. — Вы спасали Кеми от разрушения и позора. Сам Сет и Асури и все боги направили ваши корабли в эти воды. И я и доблестный Сенмут, — он кивнул в сторону начальника стражи, — и мудрейший Нут, — Сокар, — он повернулся к жрецу, — и все горожане безмерно признательны вам всем за…
— Кто ты такой? — хмуро прервал излияния стигийца Сигерих.
— Птарамес, о великий вождь, имя мое Птарамес, градоначальник Кеми волею Сета, Асуры и владыки нашего Птахотепа, да продлят боги его дни. Три дня назад узнал я, что твои корабли встанут на якорь у Кеми и в назначенный день поспешил сюда, чтобы узреть твоей триумф, Сигерих Грозный.
— Откуда ты знаешь мое имя!? — насторожился ванир, рука его соскользнула к рукояти меча. Это же движение повторили и остальные воины. — И как это — знал за три дня?
Птарамес указал на жреца.
— Вот где я впервые увидел твой флот, владыка Севера, — рука Нут — Сокара нырнула в складки его одеяния и через мгновение появилась снова, держа хрустальный шар. — Остальное рассказали мне духи, — сказал стигиец.
— Боги послали тебя и твоих воинов, великий вождь! — воскликнул Птарамес. — Боги направили ваши корабли, чтобы вы разбили флот черных пиратов. Позволь же считать тебя моим гостем, о Сигерих. Золото и вино, яркие одежды, изысканные яства и красивые женщины — все это ждет вас, если вы примете наше предложение.
— Что же, — пожал плечами Сигерих, — боги не велят нападать сразу на того, кого ты спас от неминуемой смерти. Я приму твое предложение Птарамес — если ты поклянешься богами, которых ты чтишь, что ни мне, ни моим воинам не причинят вреда в Кеми.
— Пусть Асура ослепит меня своим светом и Сет поразит черной проказой, если я даже в мыслях допущу причинить тебе вред. Пусть порукой тебе будет слово благородного человека, наследника крови стигийских царей и гирканских каганов. Наш город — отныне и твой город великий вождь.
И так ванирские драккары вошли в устье Стикса и северяне вышли на берег, дивясь никогда не виденной диковине — большому городу. Выглядывавшая из переулков городская чернь, со страхом и любопытством смотрела на рыжеволосых великанов в доспехах и рогатых шлемах. По бокам и сзади от них шествовали отряды городской стражи, встретившей ваниров еще на причале. Сам Птарамес восседал на бронзовой колеснице, куда он пригласил подняться и вождя пришельцев. В резиденцию наместника уже мчались гонцы с требованием как можно лучше подготовиться к встрече гостей.
На расположенной на крыше веранде стояли длинные столы и полуобнаженные танцовщицы разливали вино по серебряным кубкам. Чернокожие прислужники разносили золотые блюда с жареным мясом, рыбой — нашпигованной какими-то редкими травами, ставили на стол вазы с фруктами и изысканными сластями.
Птарамес не уставая, сыпал славословиями в адрес ваниров и их предводителя, иногда к этому присоединялись и другие вельможи, в том числе и начальник стражи Сенмут. Ваниры редко присоединялись к этому разговору, предпочитая налегать на вино и еду.
