— Что? Имя? Да. Я хочу назвать его в честь моего отца — Фрэнсис Стэндиш. Нет, не Фрэнсис, а Фрэнк. Все называли его Фрэнк. Фрэнк Стэндиш. Он тоже умер.
Ливви посмотрела на Мэри Ричардсон. Они обе думали об одном и том же: Чесс не пролила ни одной слезы, а это было ненормально.
— Никто из нас не знал, что она ждет ребенка, — сказала Мэри Ричардсон старой Ливви после похорон. — Она должна была сказать нам об этом. Тогда мы бы не пускали ее в поле в самые жаркие часы.
— Она и Нэйту ничего не сообщила. Я сегодня же напишу ему письмо. В такое время он должен быть рядом со своей женой. Когда муж обнимет ее, она сможет заплакать.
— Это не настоящий брак, Ливви. Он скорее похож на коммерческую сделку.
— Нэйт сделал ей ребенка. Что же здесь ненастоящего?
* * *
Никто не хотел, чтобы Чесс так рано возвращалась к работе в поле, но она сама настояла.
— Мне необходимо что-то делать! — крикнула она. — Неужели вы не понимаете?
Когда повозка с впряженным в нее мулом въехала в ворота фермы, Чесс рубила мотыгой сорняки и даже не подняла головы. Она ни к чему не чувствовала интереса. Она больше ничего не чувствовала. Ничего — это было неизмеримо лучше, чем боль.
— Чесс! — крикнул Нэйт, бросившись к ней. — Чесс! Чесс!
Он поднял ее на руки.
— О, Чесс, тебе нельзя находиться на солнцепеке. — Его лицо было залито слезами. — О, Чесс…
Не отвечая на приветствия своих родственников, он отнес ее в дом.
— Ма, сходи в гости к Ливви, — сказал он, увидев мисс Мэри. — И возьми с собой Сэлли.
Нэйт усадил Чесс на стул и встал подле нее на колени. Она обхватил ее лицо ладонями, заглянул ей в глаза.
— Мы должны разделить это горе, — тихо произнес он. — Он был не только твой сын, но и мой. Мы станем горевать вместе, Чесс: я — с тобой, а ты — со мной.
Его глаза были полны слез. Он был настоящий мужчина и потому не стыдился плакать.
— Нэйтен, — прошептала Чесс.
Ее пробрала дрожь, и она заплакала. Он обнял ее и прижал к себе.
* * *
— На что это ты там смотришь?
Мисс Мэри вернулась и сообщила, что Ливви зайдет вечером, чтобы повидать Нэйта и поужинать в гостях. Мать Нэйта резала зелень и чистила картошку. И смотрела на Чесс, которая, застыв, как статуя, стояла в дверном проеме, не замечая Сэлли, дергающей ее за юбку.
— Пытаюсь понять, что они все делают в поле, — ответила Чесс.
Она видела, что Нэйтен, жестикулируя, разговаривает о чем-то с Джошем, Майкой и Элвой. В некотором отдалении от них Сюзан тяпала мотыгой сорняки.
Элва смеялась, может быть, над чем-то, что сказал ей Нэйтен, и Чесс мучила ревность. Элва так молодела, когда смеялась; в такие моменты она была почти хорошенькой.
Свою шляпу от солнца она сдвинула так далеко на затылок, что та спала у нее с головы и, держась на завязках, болталась на спине.
— Отвяжись, Сэлли. Оставь меня в покое! — выкрикнула Чесс.
Сэлли заревела.
— Я не могу сидеть в четырех стенах. Я ухожу. — Ей необходимо было узнать, что происходит там, на табачном поле.
Увидев ее, Нэйтен поспешил ей навстречу.
— Тебе не стоит выходить из дома, — сказал он.
Чесс стало нестерпимо больно. Он предпочитает быть с Элвой, а не с ней. Она крепко сцепила пальцы, чтобы не поддаться желанию схватить его за руку.
— Сейчас уже не жарко, — проговорила она, злясь от того, что в ее голосе звучит умоляющая нотка.
— Я не хочу, чтобы ты возилась с табаком! — сердито бросил Нэйт. — Я ненавижу этот проклятый табак, и ты тоже должна его ненавидеть.
— Да? Тогда зачем же ты топчешься здесь, посреди табачного поля?
Ну почему, почему она не в силах сдержаться, почему затевает этот спор, почему не может оставить все как есть? Чесс ничего не могла с собой поделать, ревность была сильнее ее.
— Успокойся, Чесс, будь благоразумна. Вернись в дом. Мы с Джошем спорили насчет вершкования.
— Что такое вершкование? — не унималась Чесс. Она хотела, чтобы он рассказал ей больше, чтобы объяснил, чему смеялась Элва, но она не могла спросить его об этом прямо. Единственное, что она могла сделать, — это не отпускать его от себя, чтобы он говорил с нею, а не с Элвой, даже если это и приводит его в ярость.
— О Господи! — Нэйт был раздражен до крайности. Он протянул руку и отломил верхушку ближайшего растения. Раздался резкий хруст, похожий на отдаленный винтовочный выстрел. Нэйт всунул в руку Чесс отломленную бледно-зеленую верхушку.
