— Неважно, что в Америке они считаются последним криком моды, — сказала она. — В Лондоне визитные карточки должны быть белыми или цвета слоновой кости, и на них должно быть ваше имя, напечатанное курсивом. Все остальное не подходит. Мы с вами сейчас же идем в «Саутвудз». Все уважаемые люди заказывают свои карточки в этой фирме.
Чесс с готовностью согласилась.
— По дороге я хочу заехать на Теобальд-роуд. Мне порекомендовали одного портного, который работает на этой улице.
Записка от Оскара Уайльда пришла перед завтраком. Чесс заперла ее в шкатулке с драгоценностями, вместе со своим бриллиантовым ожерельем.
* * *
Лютер Уитсел был взвинченный молодой человек, невысокий, жилистый, с волосами, как будто выкрашенными оранжевой краской. Мисс Фернклиф он привел в ужас, а Чесс — в восторг.
Его студия представляла собой просторный чердак, и чтобы попасть в нее, надо было преодолеть пять этажей. При виде этой студии на ум приходили сказки «Тысячи и одной ночи». Рулоны и груды тканей всевозможных цветов покрывали длинные столы и все стулья и немалую часть пола.
— Оскар говорил мне о вас, — радостно сказал Лютер Уитсел. — И, как всегда, он был абсолютно, совершенно точен в своем описании. Да, да, великолепие, эффектность, изысканные линии, непременно изысканные линии и насыщенные цвета. Вам подойдут цвет сливы, цвет полночного неба, цвет граната — но не рубина, он слишком банален…
Лютер три часа снимал с нее мерки, рисовал эскизы, драпировал ее различными тканями, и Чесс наслаждалась каждой минутой. Уходя из ателье, она совершенно не представляла себе, каковы будут платья, которые он для нее сошьет, но была полностью уверена, что они будут непохожи на те, что у нее есть.
Мисс Фернклиф продолжала излучать неодобрение и негодование, пока они не добрались до музея в Южном Кенсингтоне. Только там, в полутемной закусочной, она смягчилась: зеленые с золотом стены оказывали умиротворяющее действие, так же, как и сам ленч: бифштекс и пирог с почками.
Чесс напрягла память.
— Больше всего мне хотелось бы осмотреть сиденья для певчих из Ульмского собора, — сказала она.
Мисс Фернклиф расцвела.
* * *
После ярких красок ателье Лютера Уитсела бледно-голубое вечернее платье показалось Чесс каким-то бесцветным. Но выбора у нее не было: это платье шло ей больше остальных. Ее обнаженные плечи были белы, как алебастр, а ожерелье сверкало так же ослепительно, как те, которые она видела на других дамах, когда смотрела в театре «Даму с камелиями».
Горничная Эллис сделала ей модную прическу, завив волосы и соорудив из них пучок. Щипцы для завивки показались Чесс орудием пытки, но ей хотелось выглядеть как можно лучше. Когда Эллис воткнула в пучок красные розы, Чесс посмотрела на свое отражение в зеркале и сочла, что выглядит безупречно. Она продолжала держать голову совершенно неподвижно, пока мальчик-слуга из персонала «Савоя» не сообщил ей, что внизу в вестибюле ее ожидает лорд Рэндал Стэндиш.
Эллис набросила на плечи Чесс сборчатую вечернюю накидку.
— Мадам выглядит превосходно, — сказала она.
— Спасибо, Эллис. Я вернусь очень поздно, так что вы успеете поужинать и отдохнуть. Я пошлю за вами, когда мне надо будет раздеться.
«Неплохо у меня получилось, — подумала Чесс. — Вполне по-английски, в духе всех этих великосветских ухищрений.
Дома, в Америке, она всегда раздевалась сама.
* * *
— Какая чудесная комедия, не правда ли, Рэндал? Я смеялась до слез!
— Я знаю. Я наслаждался, слушая ваш смех.
Кэб вез их к «Савою». В напряженной тишине, наполненной невысказанными мыслями, Стэндиш взял руку Чесс, медленно расстегнул на ней перчатку и припал губами к тому месту, где бился пульс.
— Я проголодался, — сказал он. — А Эскофье готовит в «Савое» такие вкусные омлеты.
Сердце Чесс бешено забилось, словно пойманная птица.
— Я… я не знаю…
Стэндиш снова застегнул перчатку на ее руке.
— Нет, знаете.
Он сидел так близко, что Чесс чувствовала исходивший от него аромат: запах сандалового дерева и накрахмаленного белья.
Огни «Савоя» осветили темный кэб, и Чесс смогла увидеть его лицо. Он и впрямь был похож на Мефистофеля: мрачный, уверенный в себе, опасный, полный магнетизма. Ее пробрала дрожь.
