Значит, была ненапрасной когда-то затея,
Стало нескучно на землю смотреть с высоты!
Всё хорошо в них, возможно, но их созидатель
Мне не по нраву за гордость и силу ума!
Надо его осадить!» – думал молний метатель.
Мысль о насмешке примчалась нежданно сама…
222
Царь посмотрел на балкон несравненной Киприды,
Высветил Гелий всю прелесть Ареса жены.
«А не создать ли девицу с красой титаниды,
Есть у меня златорукие боги-сыны!
Не превзойдут япетиды богов олимпийских,
Ни Прометей горделивый, ни мощный Атлант!
От обиталищ Горгон до пустынь аравийских
Им не найти равнозначный Гефесту талант!»
223
Вызван был юный кузнец из Сицилии к трону,
Зевс объяснил, что желает тирана душа:
«Крупным алмазом украсишь Олимпа корону,
Если работа твоя будет, сын, хороша…»
«Но для него нет в короне свободного места!
Заново, может, тебе изготовить венец?»
«Я умиляюсь наивности сына Гефеста!
Слушай моё повеленье, умелый кузнец!»
224
Изобретатель великий застыл в ожиданье,
Сжал в предвкушенье грядущей работы персты.
«Нужно Олимпу, кователь, живое созданье,
Верх совершенства богинь и предел красоты!
Выбери самую лучшую белую глину,
Чтобы прелестница стала царицы светлей!
Северней Альп ты найдёшь для раскопа долину,
Где каолин будет свежего снега белей!»
225
Вмиг засверкали глаза у Гефеста сапфиром —
Важное дело доверил могучий Кронид!
И завладела идея отца ювелиром:
«Будет девица прекраснее всех титанид!»
Были недолгими в край неизведанный сборы —
Быстрой работы над девой желал Властелин!
Вскоре Гермес перебросил творца через горы,
В дивной долине кователь нашёл каолин.
226
Стал размышлять он, держа руки в глиняном тесте:
«Кто из богинь всех красивей? Не знает никто!
Мать хороша, Афродита прекрасна без лести,
А для иных всех любезней богиня Кето…
Будет похожа девица лицом на Киприду,
Всё остальное «возьму» от различных богинь!
Светлой улыбкой созданье напомнит Ириду,
Глаз глубину пусть наполнит небесная синь…»
227
В глиняном коме он вылепил нос и ланиты,
Скулы и дивные очи, за ними – уста…
Сам удивился кузнец – это лик Афродиты —
Непревзойдённой была у неё красота!
Дальше – изящные уши, красивая шея,
И Артемиды великой божественный стан…
Миру являлась девица, во всём хорошея,
Словно весною на склоне Олимпа тюльпан!
228
Добрый Зевсид не спешил сдать заказ властелину —
Тщательность в каждом движенье была здесь важна!
Живость души он вдыхал с упоением в глину,
И отзывалась теплом на дыханье она.
Он осторожно поставил созданье на ноги,
Видел, как Гелий коснулся девицы лучом.
«Будут довольны твореньем великие боги!» —
Кто-то сказал, появясь за могучим плечом.
229
«А, это ты, быстроногий гонец пантеона?
Словно почувствовал славной работы венец!»
«Дева твоя получилась прекрасней бутона,
Но обучать её многому надо, кузнец!
Вас во дворец приказал привести Повелитель,
Он нетерпеньем бурлит, как река Ахелой…»
«Не оставляй с ним меня, мой любимый родитель! —
Молвила дева внезапно. – Приятель твой злой!»
230
«Ишь, ты какая! Дерзишь, как и твой созидатель,
Даже меня не спросила ты, кто я такой!
Я, безымянная дева, твой благожелатель!» —
Молвил Гермес, прикоснувшись к девице рукой.
Вмиг оказались все трое внутри пантеона,
Их окружили бессмертные гости дворца,
Ярко сверкнула над ними тирана корона,
И расступились все боги по знаку гонца.
231
«Славно сработано!» – молвил Зевес-повелитель.
Тут же Гермес произнёс: «Только дева дерзка!»
«Вот и займись воспитанием, душ искуситель,
И не смотри на созданье сиё свысока!»
Весь пантеон занимался её воспитаньем:
Дева вставала с постели ни свет, ни заря,
Не предавалась, как многие, сладким мечтаньям,
А обольщенью училась по воле царя.
232
Даром любовь возбуждать поделилась Киприда,
Высокомерность внушила царица сама,
Лёгкую поступь девице дала Артемида,
А Психопомп не жалел с красноречьем ума.
Вскоре она танцевала в кругу с Терпсихорой,
И на пиру произнёс удивлённый Гефест:
«Будет отныне красавица зваться Пандорой,
Одарена эта «дочь», как никто из невест!»
233
Но приобщалась Пандора не только к веселью —
Деву богини направили к ткацким станкам,
И научила Афина её рукоделью,
В ткачестве ловкость придав неумелым рукам.
Вскоре её передали самой Мельпомене
