Это были самые тяжёлые шаги в моей короткой жизни, и до сих пор не понимаю, как я смогла их преодолеть. За поворотом, в быстро редеющем сумраке виднелись силуэты деревьев и домов с кое-где уже переливавшимися огоньками окон. Увидев их, я разжала дрожавшие от усталости руки, опуская брата на землю и слушая, как звенит его счастливый голосок:
— Маша, Маша… мы пришли, у нас получилось…
Едва выдохнув: «Да…» ― снова схватила его за руку, потащив вперёд на не гнувшихся от усталости ногах, потому что за моей спиной разочарованно и тоскливо вздохнула тьма, или, просто налетевший прохладный ветер прошуршал в соснах. Что бы это ни было, оно не могло меня остановить…
Димка выдернул свою ладонь из моей, радостно крича и размахивая руками, помчался так, словно и не было нашего сумасшедшего бега. Я же плелась за ним, не веря глазам: с каждым шагом воздух становится светлее и прозрачнее, бесследно растворяя в себе тёмную дымку. И, когда обессилев, мои ноги замерли около мамы, беспечно болтавшей с соседкой, прекрасный летний вечер окутал всё вокруг золотым солнечным сиянием…
Димка прижался к маме и замолчал. Она погладила его мокрые взъерошенные волосы и удивлённо посмотрела на меня.
― Маша, что у тебя за вид? А где велосипед и новые кроссовки?
Я не могла говорить: обняв её, прижалась головой к маминым каштановым локонам и ткнула рукой в направлении леса. С тревогой заглянув в глаза, она поцеловала меня в щёку и тихо выдохнула:
— Ничего-ничего, завтра с утра сама схожу в лес за великом. Давно пора выбросить эту рухлядь, то и дело ломается. Вернёмся в город, куплю новый, обещаю. И кроссовки найдутся, вот посмотришь, не переживай, Машенька. Главное, вы оба в порядке…
Мы с Димкой переглянулись, и я, робко тронув её за руку, спросила:
— Пока нас не было, тут всё было… нормально?
Мама засмеялась:
— Конечно, глупые мои фантазёры, что у нас может случиться? Опять что-то выдумали, раз примчались сюда как взмыленные лошадки. А ну, быстро умываться и ужинать.
Она ушла в дом, а мы с братом одновременно тяжело вздохнули. Димка смотрел на меня повзрослевшими серьёзными глазами.
― Маш, спасибо, что спасла меня… Знаешь, у тебя на ноге красная полоса…
Я перевела взгляд на покрытую маленькими волдырями лодыжку, за которую меня схватила «тьма», и, облизав пересохшие губы, ухмыльнулась:
«Подумаешь, до свадьбы заживёт».
Братишка с грустью приподнял короткий рукав футболки, показывая багровый «след» на коже:
— И у меня тоже, да? Маша, как думаешь, оно приходило за нами?
Я пожала плечами, отводя взгляд.
― Вряд ли, просто попались на пути… Забудь об этом, мы с тобой справились, а значит, всё будет хорошо.
Он вдруг улыбнулся, и весёлые огоньки зажглись в серых, так похожих на мои, глазах:
— Маш, а мне понравилось, как ты прогнала тьму. Так на неё рявкнула, что она со страху и растаяла. Ты у меня самая храбрая, лучше всех… Шоколадку купишь? И жвачку…
Я засмеялась:
— Ах ты, хитрюга! Пошли ужинать, мама ждёт…
