— Но луг ведь не общественное место, а частная собственность, не так ли? — со злорадством заметила Анна Карла.
На миг синьора Табуссо растерялась, однако сразу нашлась.
— Прелюбодеяние всегда было частным делом, — с тонкой улыбкой сказала она. — А теперь и в кино, и в газетах такое показывают и печатают! Но я остаюсь при своем мнении. Это бесстыдство и наглый разврат разрушают общество, а полиция…
Внезапно она умолкла и застыла на месте, широко раскрыв рот. У Анны Карлы засосало под ложечкой. Сейчас синьора Табуссо без чувств рухнет в мои объятия, с ужасом подумала она.
— Синьора, где ваша машина? — прохрипела вдова Табуссо.
— Там, вон там. «Мини-моррис», — пролепетала Анна Карла.
Она лихорадочно принялась искать в сумочке ключи от машины. Собака, куда я потом дену собаку, замирая от страха, подумала она и с надеждой обратила свои взоры на аптеку на углу улицы.
Но тут из горла синьоры Табуссо вырвался хриплый вопль. Она бросилась к голубому «мини-моррису», сорвала со смотрового стекла лист бумаги и стала им потрясать.
— Что я вам говорила! — торжествовала она. — Что я говорила!
К стеклам всех машин, стоявших в ряд, были приклеены белые листки — извещение о штрафе.
Анна Карла, вздохнувшая было с облегчением, и сама ощутила вдруг досаду и даже гнев.
Нет, не из-за жалкой тысячи лир! Она живо представила себе, как подленький человек старательно приклеивает квитанции, не дожидаясь владельцев машин, которые могли бы как-то оправдаться, привести свои доводы.
На плечо ей опустилась рука синьоры Табуссо.
— Вашу квитанцию я возьму с собой, — сказала она, кладя листок в сумочку. — Отдам ее моему приятелю из дорожной полиции, и он все уладит. Так что не волнуйтесь.
Анна Карла вдруг ощутила к ней огромную признательность.
— Что вы, что вы, — запротестовала она, нерешительно протягивая руку к сумочке синьоры Табуссо. — Такое с каждым случается.
— Поймите, мы должны помогать друг другу, бороться вместе, дорогая синьора. Мы с вами в одной лодке.
— Нет-нет, это несправедливо, чтобы вы, синьора Табуссо, тратили силы на…
— Ошибаетесь, синьора. Ну а справедливо, по-вашему, что я должна наслаждаться ночными концертами, предоставлять свой луг во власть преступников, а полиция тем временем думает лишь о штрафах?
— Разумеется, несправедливо, но вы… Мне не хотелось бы, чтобы вы тратили время на…
— Мне это доставит удовольствие. Утешение, понятно, небольшое, но все же утешение. И если вас снова оштрафуют, немедленно звоните мне. К счастью, и среди дорожных полицейских есть порядочные люди… Во всяком случае, чтобы вы напрасно не беспокоились, я вам сегодня вечером позвоню.
Синьора Табуссо крепко сжала руку Анны Карлы. Только теперь Анна Карла поняла, что по собственной вине попала в ловушку. И все потому, что она слишком эмоциональна. Сначала возмутилась поведением бедняги Джанни, а потом расчувствовалась из-за пустяковой услуги этой синьоры. Перспектива частого общения с этой женщиной не на шутку испугала Анну Карлу.
— Спасибо, не знаю даже, как вас благодарить, — пробормотала она.
Надо как можно скорее оказать ей какую-нибудь услугу, любой ценой, лишь бы не остаться перед ней в долгу, подумала Анна Карла. Она в панике посмотрела на часы.
— Я знаю одного полицейского комиссара, — со смущенной улыбкой сказала она. — Если хотите, могу поговорить с ним о вашем луге.
Синьора Табуссо отнеслась к ее предложению скептически.
— Он из Полиции нравов?
— Честно говоря, не знаю, — сказала Анна Карла.
— Ведь если он не оттуда… Как его фамилия?
— Сантамария.
— Южанин, кукурузник?
— Собственно, я и этого не знаю, — невольно покраснев и запинаясь, сказала Анна Карла. — Я с ним вообще-то ни разу не встречалась, но сегодня увижусь на ужине у друзей и тогда… Вероятно, толку от этого будет мало. Но если хотите, я могла бы обрисовать ему ваше бедственное положение.
— Спасибо. Расскажите ему откровенно, без умолчаний, как обстоят дела. Ведь я могу в любой момент предоставить какие угодно доказательства… А если он любезно согласится заглянуть ко мне в «часы пик»…
Она захохотала во все горло и лукаво подмигнула Анне Карле.
