— Но вечера еще холодные, — отозвался он. — Вчера я был на вилле у своих, и мы попытались поужинать на террасе. Какое там! Десять минут спустя пришлось перебраться в комнаты.
— О да, в горах еще холодно, — с готовностью согласился Сантамария. Про себя он решил, что позже хорошенько обдумает, намеренно ли Кампи «подкинул ему алиби». А пока надо поддержать светский разговор. — Но в лесу всегда холоднее…
— Безусловно… И сыро — вот что самое неприятное.
— Да, пожалуй, я предпочел бы жить на вилле в горах, — дипломатично солгал Сантамария. Он жил в старом центре города на виа дей Мерканти и был этим вполне доволен.
— Конечно. Зимой там нет смога, а летом не так жарко, — поддержал его синьор Кампи, который тоже жил в самом центре. — Хотя я лично совсем неплохо переношу жару.
— О, я тоже! — сказал Сантамария.
Они улыбнулись друг другу. Теперь можно было обменяться рукопожатием, спросить «Как поживаете?» и затем перейти к делу.
— Я видел, как вы выходили из такси, — сказал Сантамария. — И решил, что вы…
Синьор Кампи весело, но слегка принужденно засмеялся и, не дав Сантамарии закончить, объяснил:
— Я сгораю от любопытства. Но, сами понимаете, корректность прежде всего, я подумал, что могу вам помешать.
— Что вы, что вы! Мне самому не терпелось вас увидеть… Давайте пройдем черным ходом.
Они миновали переполненный зал ожидания и поднялись наверх.
— Кстати, бесконечно вам благодарен за паспорт. Мой нетерпеливый друг будет счастлив.
— О господи, это такой пустяк! — добродушно засмеялся Сантамария. — Все куда-то торопятся. Но порой это нетерпение можно понять и оправдать. Кому-то из очереди наверняка тоже совершенно необходимо улететь именно завтра.
— Увы, люди дня не могут посидеть на месте, — вздохнул синьор Кампи.
— Да, такое сумасшедшее время, — осторожно подтвердил Сантамария, ведя гостя по длинному коридору.
Синьор Массимо явно не одобрял своего друга, которому так не терпелось получить паспорт. Но Сантамарии не подобало подливать масла в огонь, да и не мог он не оправдать доверия синьора Массимо, сразу же записавшего его в свой клуб любителей спокойствия. У этого синьора Кампи превосходная интуиция, с тревогой подумал он.
— Вот мы и пришли.
Сантамария открыл дверь кабинета, пропустил синьора Кампи вперед и с горечью показал на два неудобных стула, стоявших у письменного стола.
— Увы, не могу вам даже предложить кресла. Государство не тратит на нас лишних денег!
— О, не беспокойтесь!…
Массимо Кампи сел на стул и склонился к столу, обтянутому зеленым сукном, так, словно ему не терпелось поиграть в карты с друзьями: «Ну-с, кому сдавать первым?»
Нет, на уловку насчет дружеского совета Кампи вряд ли поддался. У него наверняка зародились какие-то подозрения. Раз этот хитрец сам идет ему навстречу, значит, он уже готов нанести контрудар. В таком случае лучше пока что ограничиться осторожными вопросами анкетного порядка и при этом шутливо обыграть присущую полиции страсть к таинственности, решил Сантамария. Не отказался он и от традиционного набора мелких хитростей: задумчиво почесал ухо, потеребил подбородок, сжал и разжал пальцы, затем принялся недоуменно разглядывать свои руки, что должно было означать высшую степень растерянности и смущения.
— Вы даже не представляете себе, в каком я трудном положении, — наконец сказал он, барабаня пальцами по папке.
— Иногда самая большая трудность в том, чтобы сразу же изложить суть дела, не так ли? — вежливо предположил Кампи.
Сантамария взглянул на него с благодарностью и облегченно вздохнул.
— Недаром я сразу подумал, что разумнее всего обратиться прямо к вам…
— За советом, — любезно заключил Кампи.
— Да-да. Вот именно… Собственно говоря…
— Но не является ли этот совет своего рода информацией? — дружелюбно подсказал синьор Кампи.
Сантамария не умел краснеть в нужный момент, и потому он лишь виновато опустил глаза.
— И да и нет. Точнее, речь идет о… разъяснении. Видите ли, ситуация, как бы поточнее выразиться, абсурдная и в то же время крайне деликатная. И признаться, я рискую оказаться в таком положении… — Он сокрушенно развел руками, показывая, в каком дурацком положении может оказаться. — Во всяком случае, я полагаюсь на вас, — заключил он, открыв папку и вынув из нее сложенный вдвое голубой лист бумаги. — Вот, посмотрите. Только прошу вас, войдите в мое положение и не смейтесь над моей наивностью.
