«Слава богу, день закончился», — вздохнула Кармона, вернувшись в свою комнату. Она пыталась разобраться в себе.
Хотела понять, откуда взялось это чувства страха и напряжения. Ведь встреча с Эланом была неизбежна. У них много общих знакомых, а это значит, что рано или поздно они должны были столкнуться. Пытаться избежать встречи было бы слабостью. Стало быть, единственно разумный и достойный выход — возобновить старые родственные отношения и вести себя так, как будто ничего не произошло. И это естественно: теперь у нее есть муж, она не может позволить себе тратить эмоции на бывшего возлюбленного. Кармона прислушивалась к голосу разума, но избавиться от напряжения не могла. И все-таки хорошо, что день, который начался с ощущения приближающейся бури, прошел и больше никогда не повторится. Буря так и не разразилась. Или разразилась?
Кармона переживала за Эстер. Сегодня за столом у нее был глубоко несчастный вид. Понятно, что причиной тому был Элан. Неужели он опять просил денег? Вряд ли. При необходимости Эстер может постоять за себя.
Три года назад она мягко, но решительно положила конец его попрошайничеству. Дело не в деньгах, а в чем-то другом.
С Ацелой тоже что-то произошло. После прогулки с Эланом она вернулась сама не своя. Пришла, машинально разложила пасьянс, а потом вдруг сгребла все карты, встала и заявила, что у нее разболелась голова и она идет спать.
Потом вернулась бледная Пеппи. Она послала всем воздушный поцелуй, сослалась на то, что она уже совсем без сил и лучше ей уйти, пока она не заснула у всех на глазах, и ушла.
Затем появился Элан и сказал, что ему тоже пора идти, поскольку дверь в пансионе запирается рано, а ключей у него нет. Прощаясь, он попросил позволения прийти завтра.
Восстановив события вечера, Кармона, кажется, нашла причину своего напряжения. Когда она надела ночную рубашку, в дверь кто-то тихонько постучал и, не дождавшись ответа, в комнату вошла Пеппи, одетая в желтую пижаму.
— Если Элана убьют, виноват в этом будет только он сам, — зловеще прошептала она. И, плюхнувшись на широкую кровать, разрыдалась.
— Пеппи!
— А за шантаж можно упрятать человека за решетку?
— Можно.
— Да, но какой толк? Он же прекрасно знает, что я скорее умру, чем обращусь в суд.
— Что случилось, Пеппи? Может, ты объяснишь?
Голубые глаза Пеппи сверкали слезами отчаянного негодования.
— Должна рассказать, иначе просто взорвусь! Самовозгорюсь! Люди когда-то верили, что это возможно. Вспыхнешь — и конец! Остается только пепел да забавная история о том, как в тебя вселился дьявол.
— Пеппи!
Она снова энергично тряхнула головой:
— Не думай, что я шучу. Этот гад Элан шантажирует меня.
Кармона не удивилась. Поступки Элана давно уже перестали ее удивлять.
— Если бы Билл узнал, он бы убил Элана! Но я ничего не могу сделать. И Элан это знает.
Кармона опустилась рядом с нею на постель.
— Так ты расскажешь?
Пеппи покачала головой:
— Я всегда тебе все рассказывала. — Она грустно взглянула на Кармону. — Знаешь, я потому и вышла за Билла. Я с ним как за каменной стеной. Не скажу, что с такими людьми жить очень уж весело, вот и позволяешь себе иногда развлечься с кем-то другим, хотя в глубине души понимаешь, что твоя опора — муж. Но беда в том, что можно зайти слишком далеко…
— Этим и воспользовался Элан?
Пеппи кивнула:
— Я однажды провела уикэнд с Сирилом Мейнардом.
Билл сказал, что о нас с ним поговаривают. Мы поссорились, ну я и решила — пусть не зря говорят. Мне было на все наплевать. Когда разозлишься, думаешь только о том, как насолить другому. Биллу как раз пришлось уехать на выходные — какие-то дурацкие учения или что-то еще, — я и отправилась с Сирилом… Я никогда прежде такого себе не позволяла — вот клянусь, ну а тогда мне было все равно. Мы поехали в Трентон, по дороге пообедали, потом потанцевали, так что прибыли поздно. Оказалось, что Элан тоже был там. Что уж он там делал, не знаю.
