— О, надеюсь, ничего особенного. Но так странно было услышать это от мисс Эннинг! Она всегда такая сдержанная. А тут еще я налетела на них. Конечно, надо было бы постучать, но мне и в голову не пришло, что у нее кто-то есть. Я хотела заглянуть к ней, поболтать немножко. Она была так любезна с нами, так внимательна, а поскольку мой поезд завтра уходит рано, я и подумала…
Мисс Силвер мягко, но решительно прервала Этель:
— Очень мило, но я ничего не поняла. Что тебя взволновало? Ты зашла к мисс Эннинг и обнаружила, что она не одна…
— Я так сбивчиво рассказываю, а у тебя такое логическое мышление… Ну вот, я заглянула в ее кабинет, посмотреть, там ли она… я, конечно, никак не ожидала, что у нее там кто-то есть. Открываю дверь, а она стоит возле стола и произносит нечто чудовищное, обращаясь к молодому человеку неземной красоты. Таких красавцев я сроду не видывала. Правда, тетя.
— Дорогая, не слишком ли мелодраматично?
Этель кивнула:
— Но, тетя, так оно и есть, прямо кадр из кинофильма. Никак не ожидала застать сцену из кинофильма в уютном частном пансионе. Ты бы, наверное, тоже удивилась.
Мод Силвер кашлянула, что означало несогласие. Она по опыту знала, что мелодрамы разыгрываются в самых неожиданных местах.
— Может, ты все-таки скажешь, что тебя в этой сцене так смутило? — спросила она.
— Он стоял у камина, она — возле стола. Он держался спокойно, непринужденно. А у мисс Эннинг глаза горели, а сама она была бледная как полотно. Я вошла в тот момент, когда она кричала: «Я готова тебя убить за это!» У нее и правда был такой вид, будто она способна на это. Я, конечно, тут же ушла и закрыла дверь, но она не могла меня не заметить. Такая неловкая ситуация!
Мисс Силвер снова принялась за свое вязанье — крохотную кофточку для новорожденного, который должен был вскоре появиться в семье брата Этель — Джима.
— Когда люди ссорятся, они часто говорят глупости, но это не значит, что они способны их совершить, — оторвав взгляд от пушистой шерсти, сказала, улыбаясь, мисс Силвер. — А у мисс Эннинг вспыльчивый характер.
— Вот уж никогда бы не подумала.
— Тем не менее это так, хоть она и умеет держать себя в руках. Но не будем гадать, что вывело ее из равновесия.
Красивые молодые люди часто бывают причиной большого горя. Мне кажется, мисс Эннинг была раньше очень привлекательной.
— Да? — удивилась Этель.
— Не сомневаюсь, дорогая. Мне рассказывала о ней миссис Филд, добрейшая женщина, что живет сейчас в доме над обрывом. Помнишь, нас познакомила с ней на пляже мисс Эннинг? У нее не ладится с вязанием — все время соскальзывают со спиц петли. Я ей несколько раз помогала. Хотела научить ее континентальному способу вязания. Тогда она не будет терять петли. Но, к сожалению, она оказалась неспособной ученицей.
Но успехи миссис Филд на поприще рукоделия не интересовали Этель Бэркетт.
— Так она рассказывала тебе о мисс Эннинг?
— Да. Каждое лето Филды снимали тут дом. Муж миссис Филд был довольно известным художником. Он умер несколько лет назад. Они хорошо знали Эннингов. Дарси, как рассказывает миссис Филд, очень изменилась, а была очаровательной живой девушкой. Знаешь, дорогая, я не раз замечала, что веселые темпераментные девушки в среднем возрасте чаще всего становятся замкнутыми и суровыми. Странно, но мне приходилось быть тому свидетельницей.
— Наверное, наступает время раскаянья. В молодости грешат, а потом испытывают угрызения совести, — заметила Этель Бэркетт.
Вечером мисс Силвер, как обычно, зашла проведать миссис Эннинг. Та была занята вышивкой, которую начала еще до болезни и все никак не могла закончить. Букетик из цветов шиповника был почти готов, но голубой бант, скреплявший его, — только начат. Над этим бантом миссис Эннинг и трудилась, протягивая иголку с бледно-голубым шелком сквозь канву. На конце нити не было узелка, и она проскакивала сквозь ткань, но миссис Эннинг в который раз самозабвенно вновь и вновь делала стежок и вытягивала нить.
Время от времени она прислушивалась к радио, но в программе то и дело звучало что-нибудь, что расстраивало ее.
Мисс Силвер сразу заметила, что сегодня миссис Эннинг чем-то взволнована. Рука, державшая иглу, дрожала, а обычно безмятежное лицо было нахмурено. Взглянув на мисс Силвер, она огорченно сказала:
