Из мастерской маэстро - страница 3
Трудно судить, как воспринял Верн этот отказ, поскольку его ответа не сохранилось, но, судя по тому, как он вообще относился в 1863 — 1870 годах к замечаниям Этцеля, особенно обиженным автора представить трудно. Конечно, издатель знал читателей выпускаемых им книг, проникся их вкусами и пристрастиями. Кроме того, будучи сам ценимым писателем, он мог по-деловому судить о литературных достоинствах труда младшего собрата по цеху. Этцель посчитал, что многие персонажи книги не внушают доверия — с этим недостатком Ж. Верну придется бороться на протяжении всей своей писательской карьеры. Возможно, Этцеля оттолкнул «недостаток воображения». Но скорее всего верновский роман просто-напросто не соответствовал его издательским планам.
Жюль в дальнейшем не возвращался к этому произведению, хотя некоторые его последующие вещи удивительно близки по тематике отрывкам из «Города будущего».
Речь прежде всего идет о шутливом докладе «Идеальный город», прочитанном в Амьенской академии 12 декабря 1875 года[6]. Тема доклада — прогулка автора по Амьену в 2000 году, что дает повод рельефно отобразить недостатки современного города. Там, в частности, тоже упоминается об электрическом концерте, в котором находят свое отражение две занимавшие почтенного амьенца издавна, со времен «Города будущего», а то и раньше, музыкальные темы: а) какофония вытесняет традиционную музыку, 6) сочиняются пьесы «по научному вдохновению» — такие как упоминаемые в докладе «Мечтания о квадрате гипотенузы». Любители музыки могут судить, сколь справедливы были предсказания «великого фантаста».
Еще дважды Ж. Верн будет пытаться изобразить мегаполис будущего: американскую столицу XXIX столетия Центрополис (Юниверсал-Сити в англоязычном варианте Мишеля Верна) в рассказе «День американского журналиста» и город богачей Миллиард-Сити в позднем романе «Плавучий остров». Сходство описаний этих городов с Парижем середины XX века совершенно очевидно, особенно во втором случае.
А к тексту отклоненного П. Ж. Этцелем футурологического романа писатель больше никогда не возвращался. Зачем? Уже передана издателю рукопись «Приключений капитана Гаттераса» — он уже выбрал свой путь в литературе.
Хотя момент этого выбора мог случиться гораздо раньше. Здесь время вспомнить о шотландском путешествии Жюля Верна. Как известно, далекий предок писателя по материнской линии Аллотт (или Алиотт), шотландец по происхождению, завербовался во второй половине XV века лучником в гвардию французского короля Людовика XI. Он честно выслужил дворянство, а король к тому же даровал ему почетное право содержать голубятню, что в те времена было, кстати сказать, сугубо королевской привилегией. Оттого-то и появилась благородная опушка de la Fuye в простецкой шотландской фамилии. Оттого-то в материнской семье большой популярностью пользовались предания о Шотландии и ее народе, а также романтические истории из жизни пращура, скорее всего выдуманные. Маленький Жюль, вдобавок к услышанному на семейных вечерах, жадно поглощал романы Вальтера Скотта, которые воспринимал с гордостью законного наследника славы всех этих Монтрозов, Маклинов и Макгрегоров. (Не случайно небогатый студент права Верн, едва обосновавшись в Париже в конце 1840-х годов, покупает прежде многих более нужных ему изданий 32-томное собрание сочинений знаменитого романиста). Так в юношеском впечатлительном сердце зародилась любовь к туманной отчизне предков, которая позднее отчасти воплотилась в «Зеленом луче», «Черной Индии», во многих эпизодах других романов.
И вот скромному, мало зарабатывающему парижскому литератору, каким был в 1859 году Жюль Верн, представился счастливый случай побывать в давно привлекавшей его стране. Возможность эту предоставил Жюлю его близкий друг и автор музыкальных пьес на верновские стихи Аристид Иньяр. Брат композитора трудился в одном из многочисленных бюро путешествий. Он-то и предложил Аристиду прокатиться по льготной цене на Британские острова. Тот попросил разрешения взять с собой друга. Разрешение было получено, и французы отправились в гости к северным соседям. До тех пор Жюль ни разу не пересекал границ родной страны. Все для него было внове, все привлекало его внимание: судовые порядки, таможенные формальности, пейзажи островного государства, архитектура городов, незнакомые обычаи островитян и — ясное дело! — технические новинки. А самое главное заключалось для писателя в узнавании мест, знакомых только по литературным описаниям. Эта процедура идентификации, кстати, позднее не раз использовалась писателем в его приключенческих романах.
