– Чего здесь в двух комнатенках ютиться, когда там домина пустой? Опять же ― скотина и огород тридцать соток прямо перед домом, а не за километр. На Ставрополье земля сама родит, а тут как ни пластайся, урожай все равно жалкий. Там прокормиться можно ― а здесь? В магазин колбасу раз в месяц завозят, а то и реже. Не то что мяса, костей на бульон не укупишь! И в Москву не намотаешься ― полдня в пути проведешь, в очередях отстоишь, а на неделю не затоваришься. А дальше с этой перестройкой и ускорением еще хуже будет…
Задушевная подружка уехала вместе с матерью и отцом. Первые несколько месяцев девчонки слали друг другу письма, но потом переписка как-то сама собой увяла.
А в первую свою ночевку Вика шепотом жаловалась подруге, как вызверился на нее отец, какими словами обзывался.
Конечно, мат девчонкам был не в диковинку, напротив, они воспринимали его как естественную связку между словами ― все взрослые мужики так говорят. Но о смысле матерных слов Вика просто не задумывалась. Она была на удивление скромной девочкой, ей некогда было гулять с ребятами после школы. До прихода отца надо было переделать кучу дел, а уж когда он возвращался с работы, ни о каком гулянье и речи не шло. К тому же два раза в неделю она занималась в кружке местного краеведческого музея. Вообще самым большим удовольствием для Вики было устроиться в уголке дивана под торшером и читать взятые из библиотеки книжки про дальние страны, про необычных животных, обитающих на другом краю света. Однако спокойные вечера выдавались в их доме нечасто.
Летом, в Малышеве, ей тоже было не до гулянок. На каникулы бабушке подкидывали шестерых внуков, и все младше Вики, поэтому приходилось и готовить, и убирать, и нянчиться с малышами, да еще помогать бабе Ане с поливкой огорода.
Зато Юлька постоянно болталась на улице и набралась там определенных знаний. Она-то и объяснила Вике значение непечатных слов, которыми отец обзывал ее с матерью, а еще передала услышанную от взрослых сплетню о том, что Анатолий считает Вику не своей дочерью. Оказывается, перед ее рождением он на полгода завербовался на северную стройку. Вика появилась на свет через девять месяцев и три дня после его отъезда, и, хотя родилась больше четырех килограммов, то есть явно была переношена, Анатолий считал, что жена спуталась с кем-то сразу, как он уехала на север. Тут Юлька объяснила подруге все подробности подсчетов сроков беременности и добавила, что по мнению соседок, Вика Анатолию родная, и ни с кем Маргарита не гуляла ― в поселке такое не скроешь! Но Анатолий продолжал упирать на то, что дочь родилась чернявая, единственная из всей белобрысой родни, да еще с необычным разрезом глаз…
– Он называет меня черноглазой и косоглазой, ― всхлипывала Вика, ― но ведь косоглазая ― это когда один глаз в одну сторону смотрит, а другой ― в другую.
– Врет он все, ― успокаивала Юлька, ― глаза у тебя ярко-карие и только немного раскосые. Да не плачь ты, красивее твоих глаз я не видела! А отец у тебя ― козел!
Наверное, именно с этого дня отношение Вики к отцу изменилось. Не то, чтобы она сразу возненавидела его, просто больше не ожидала внимания или одобрения, старалась пореже попадаться ему на глаза. Если начинал приставать со своими придирками, молча выслушивала ругню. Также, молча, порой терпела и побои, а когда было совсем невмоготу ― бежала к своей защитнице тете Кате. Она интуитивно старалась не ввязываться в скандалы с отцом, сохранять спокойствие в его присутствии. Несколько раз в детстве у нее случались нервные припадки от страха за себя и за маму. При этом тело будто немело, Вика замирала, плача и раскачиваясь, ничего не видя и не слыша. Через некоторое время она, обессиленная, ложилась и засыпала как убитая на целых двенадцать часов, и только после сна приходила в себя, могла нормально двигаться и говорить.
Об этих приступах Вика вспоминала с ужасом: так ведь и с ума сойти недолго! Нет, лучше изо всех сил сдерживаться, но не позволить отцу сделать из нее психопатку…
Поэтому на всех окружающих Вика Соколова производила впечатление очень спокойной, послушной и уравновешенной девочки. Как говорили учителя, на редкость услужливой. Класс надо помыть ― пожалуйста; сделать стенгазету ― пожалуйста; прочитать стихотворение на концерте ко дню учителя, сажать деревья на субботнике, позаниматься с отстающим одноклассником… Вика никогда ни от чего не отказывалась. Девочка подсознательно ждала похвалы, одобрения, любви, которых ей так не хватало дома. Конечно, мама любила ее, но, измотанная работой, запуганная извергом-мужем, Маргарита была скупа на ласки и выражение любви.
