Уже глубокой ночью, дожидаясь сигнального экземпляра газеты, я не вытерпел - спустился в типографию поторопить печатников. Возвращаюсь обратно, с "сигналом" в руках, и неожиданно встречаюсь с Михаилом Голодным, медленно шагающим взад-вперед по полутемному коридору.
- Вы еще здесь? - удивился я. - Почему не спите?
Оказывается, он тоже дожидался первых оттисков газеты - не терпелось взглянуть на первое свое стихотворение о герое Отечественной войны. Я затащил поэта к себе, распорядился, чтобы принесли для него несколько экземпляров свежей газеты. Разговорились.
- Вы не забыли своего Железняка? - спросил я.
- Нет, а что? - с удивлением уставился на меня поэт.
Я обратил его внимание на небольшую заметку, напечатанную в тот день. В ней сообщалось: "Стрелковый батальон капитана Рыбкина выдержал четырехчасовую артиллерийскую подготовку противника и отбил три атаки... В этом бою лейтенант Железняк заколол штыком семь фашистов".
Прочитал Голодный заметку и догадался, к чему я затеял этот разговор: нет ли, мол, желания написать о подвиге другого Железняка?
- Торопить на этот раз не будем, - пообещал я.
Вскоре Голодный принес нам свое стихотворение "Два Железняка". В очередной номер оно не попало - там уже были заверстаны стихи Кирсанова, а вот 9 июля было напечатано. Хочу воспроизвести эти строки здесь:
В степи под Херсоном
В одной из атак
Погиб в двадцать первом
[1]Матрос Железняк.
На мирном привале,
В походе ночном,
Мы песню с тобой
Запевали о нем.
Мы пели про бой,
Про удар штыковой,
Матрос Железняк
Приходил, как живой.
Врагам не давал он
Пощады, матрос,
И к нам свою славу
Сквозь время донес.
Былая пора,
Словно буря, прошла,
Иные герои,
Иные дела.
У Прута-реки
Лейтенант Железняк
Штыками встречает
Удары атак.
Шел трижды в атаку
Его батальон
( Героя ль матроса
Припомнил вдруг он?)
Семь раз отбивался
Штыком Железняк.
Семь трупов оставил
Разгромленный враг.
Так, значит, то правда
Герой не умрет,
Он, смерть попирая,
В народе живет.
Живые за павших
В атаку идут,
И мертвые к славе
Живого зовут.
После этого Михаил Голодный стал печататься в "Красной звезде" систематически. Были у него стихи сюжетные - например, "Баллада о лейтенанте Ульмане", были эпические - "Днепропетровск", были песенные. Одну из его песен - "Нет, никогда мы не будем рабами", сразу положенную на музыку композитором К. Листовым, - "Красная звезда" опубликовала вместе с нотами. В конце концов - смею думать, к обоюдному удовольствию - последовал мой приказ по редакции: "Голодного Михаила Семеновича зачислить корреспондентом "Красной звезды" с окладом в 1200 рублей в месяц".
* * *
Кроме уже названных выше "Красная звезда" опубликовала 9 июля еще два писательских материала: очерк Петра Павленко "Летный день" - о боевых делах одного авиационного полка - и фельетон Ильи Эренбурга - "Бедные музыканты". Последний перекликался с репортажем о контрударах наших войск на реке Прут. Писатель едко высмеивал претензии румынских фашистов, обнародованные в их газетенке "Универсул": "Необходимо утвердить румынизм в международном плане. Румыния - колыбель арийской расы. Румыния не просто народ, это единственный народ, унаследовавший дух Римской империи".
Убийственна реплика Эренбурга: "Каково Гитлеру это читать!.."
* * *
Всего несколько дней назад Ставка Главного командования разослала за подписью генерала армии Г. К. Жукова телеграмму всем командующим фронтами. Краткую и категоричную:
"В боях за социалистическое Отечество против войск немецкого фашизма ряд лиц командного, начальствующего и младшего начальствующего и рядового состава - танкистов, артиллеристов, летчиков и других проявили исключительное мужество и отвагу. Срочно сделайте представление к награждению правительственной наградой в Ставку Главного командования на лиц, проявивших особые подвиги".
Первыми откликнулись авиаторы. В результате последовали два Указа Президиума Верховного Совета СССР.
Один - о присвоении звания Героя Советского Союза Здоровцеву, Жукову и Харитонову.
Другой - о награждении орденами еще восьмидесяти трех авиаторов.
