– Ну, хоть космос в последний раз увидим.
Я со страхом посмотрел на него. А он, сорвавшись в крик, больше злясь на себя, прогремел:
– Что сидишь? Или ты не знаешь, что Инту твоего тоже снесет ко всем чертям? Давай поднимай нас. Я хочу увидеть врага в лицо. Посмотреть на его тусклый лик.
Я словно во сне сел в пилотское кресло, а Игорь, пока я открывал заглушки и накачивал мощность реактора, писал что-то в бортовой журнал. Потом он флегматично заговорил в микрофон, зная, что все его слова пишутся в черном ящике:
– Десантная капсула номер такой-то, выполняя требование врага, поднимается на орбиту, чтобы отвести термоядерный удар от планеты. Экипаж капсулы… Штурман и пилот – Виктор Тимофеев. Пилот первого класса, предатель родины, осужденный на газовую камеру после лишения дворянства. Десантник мастер-наставник Игорь Оверкин, дезертир, после ранения не вернувшийся с задания. Нашедшему приказываю долго жить. SOS не подаю. Некому, кроме Орпеннов, нам на помощь прийти. Удачи, бродяги и десантура.
Он вырубил микрофон, зная, что все равно продолжается запись. Пристегнулся и надвинул на глаза «визоры» контроля. Взял в руку рычаг управления всей огневой мощью и переключил его на себя, сняв с автомата. В «визорах» наблюдения он чем-то напомнил мне мутанта-стрекозу с огромными глазами и напрочь оторванными крыльями. Но рассматривать его было некогда. Выводя капсулу из-под скального навеса, я, несмотря на стресс, умудрился даже не повредить ничего.
Состояние мое в тот момент было довольно несложно описать. Называлось оно просто: контролируемая паника. То есть я сам по себе паниковал жутко, но руки и подсознание за годы в академии и стажировки сами знали, что делать, и не нуждались в осмысленном управлении. Мой мозг вполне мог вволю ужасаться и бояться, когда организм продолжал делать дело, словно автопилот.
Что вам сказать про мои чувства к Орпеннам… Любой здравомыслящий человек на Земле понимал, что, собственно, вся война с ними – это большая человеческая глупость. Нам с ними даже делить-то нечего было. Зачем мы сунулись в их сферу, неясно было, наверное, даже Генштабу ВКС Его Величества. Одной технопланетой больше, одной меньше… не стоило оно того. Но раз мы сунулись, несмотря на предупреждения, мы и огребли по полной программе. И эта войнушка продолжалась не один десяток лет с редкими периодами затухания, когда в человеческом космосе не шлялись их матки. Или когда их планеты не бомбили наши прорвавшиеся автоматические корабли. В этой войне применялось все, что можно было придумать. Поэтому я нисколько не сомневался, что если Орпенн послал сигнал, что применит ядерное оружие, то он его применит. Мы же по ним даже без предупреждения открывали огонь и не такими игрушками.
Пропаганда на планетах земного сообщества давно уже всем мозги загадила экспериментами на людях, которые Орпенны ставят в своих чудовищных размеров кораблях. Циники, конечно, посмеивались, что, поймай мы живого Орпенна, неизвестно, сколько талантов по пыткам и прочим забавным вещам привлекли бы для изучения его. Но Орпенн никогда не сдавался. Являясь в сущности, как предполагалось на основании редкого общения, одиночкой на своем корабле, он в безвыходной ситуации просто подрывал себя. Да не просто подрывал! Взрывом могло уничтожить все ближайшие атакующие корабли или даже атмосферу находящейся рядом планеты. Наши умники говорят, что он просто снимает контроль с внутреннего реактора, но после такого взрыва проверить теорию, как понимаете, невозможно. А хотелось бы узнать, что за реактор они используют, если он так достойно взрывается.
Я еще в детстве насмотрелся фильмов про чудовища с гигантских кораблей. В те годы их изображали огромными головоногими. Уже в моей юности им стали придавать форму висящего в пространстве злобного мозга. Буквально перед полетом на Иверь высокие шишки в ученом сообществе ответственно заявляли, что Орпенн – это неорганическое существо. Ну, вы поняли… Никто ни хрена не знал, но Земля бодро с этим воевала последние сорок с лишним лет.
Я уже подбросил капсулу в верхние слои стратосферы, когда мы увидели эту громадину, еще казавшуюся такой маленькой. Я дал больше ускорения двигателям, и корпус затрясло от возникшей перегрузки. Я подходил к третьей космической, когда принялось сообщение. В боевом режиме оно автоматически распечаталось и полилось нам в наушники.
