. Я бы нашел фургончик Джессики и с завязанным единственным глазом, но, как оказалось, этого не потребовалось.
В один прекрасный день моей второй зимы, когда уже зажила нога после столкновения с водительской дверцей «вольво», я учуял ее запах. Заметьте, это было не более чем легкое дуновение, но я уловил его даже несмотря на то, что нас разделяло около двух миль. Я уже говорил вам, какой острый у меня нюх, но на этот раз я сам удивился своим способностям. Среди всех запахов белок, собак, людей, оленей, медведей, кугуаров, скунсов и продуктов их жизнедеятельности, которые витали в воздухе, я различил ее запах. Джессика. Ее сладкий аромат отличался от запаха миллионов других женщин, включая Кристину. Словно в трансе, я встал и с удивлением обнаружил, что меня ничто не сдерживает: ни цепь, ни веревка. Кто-то забыл надеть на меня ошейник. И тут я перестал быть Иваном Хорошим — вместо него появился безымянный пес, вечный странник на этой земле, искатель истины, любви, чистоты и собачьих галет.
В это время члены моей семьи находились дома и обедали в компании друзей. Им было невдомек, что мои ноги как будто сами понесли меня напрямик через мокрые посадки, канавы с водой, частные дворы, дороги и тропинки. Я бежал к ней, навстречу своей божественной судьбе.
Не знаю, столько времени ушло на то, чтобы добраться до ее фургончика. Я вообще плохо помню это путешествие. Помню лишь звуки множества автомобильных гудков, а это значит, что я, должно быть, перебегал через проезжую часть. Когда я ее нашел, она уже закрывала магазин и собиралась домой.
— Иван, — сказала она, и ее голос прозвучал как звон ангельских колокольчиков, — что ты здесь делаешь?
Джессика, любовь всей моей жизни, я пришел подарить тебе вечное блаженство. Я готов идти за тобой на край света. Я не боюсь ничего, что может с нами случиться, ведь главное — это то, что мы вместе. Я стоял перед ней, дрожа всем телом и восхищенно любуясь ею своим единственным широко распахнутым глазом. Пока я ждал лакомства, из уголка моего рта начала медленно стекать струйка слюны.
— Иван, а куда делся твой ошейник? — со смехом спросила Джессика.
Ошейник? Какой еще ошейник? И что такое Иван? Это лишь имя, которым меня называют заботливые опекуны, — им еще предстоит узнать мою истинную сущность. Ведь на самом деле я вольный пес, представший перед лицом своей прекрасной возлюбленной — Джессики.
В тот момент я был самим Данте, стоящим в раю перед Беатриче, которая манит его пересечь бурлящие воды Леты и смыть тем самым все воспоминания о тьме и грехе. Я понимал, что, перейди я на тот берег, обратного пути уже не будет.
Джессика тем временем вынула из сумочки собачье печенье, и я аккуратно принял угощение из ее тонких пальцев. Стараясь не чавкать, я чинно прожевал его и проглотил, подавив отрыжку. Она достала из сумочки еще одно печенье, но на этот раз я буквально выхватил его у нее из рук и проглотил мгновенно.
— Иван! — удивленно воскликнула Джессика. — Ты только посмотри на свои зубы! В жизни не видела такой смешной собаки. Твои хозяева, должно быть, с ума сходят от беспокойства.
Хозяева? Что за чушь! Я не являюсь ничьей собственностью и не собираюсь ни перед кем отчитываться, кроме как перед тобой. Возьми меня с собой, Джессика, и я буду служить тебе верой и правдой до конца своих дней.
И она действительно взяла меня с собой. Я залез на заднее сиденье ее машины и отправился с ней навстречу новой жизни. Так, по крайней мере, мне казалось.
Первое, что я услышал, когда мы подъехали к дому, — это лай множества собак. Джессика остановила машину, открыла дверь, и я увидел перед собой целых пять пар собачьих глаз. Что за волчье дерьмо! Что они здесь делают? Джессика их отругала и велела отойти от машины. Я был вне себя от ревности. Шерсть на моем загривке встала дыбом, как у дикобраза. Ко мне подошел какой-то черный лабрадор и принялся нагло меня обнюхивать.
— Не подходи ко мне, презренное животное, — прошипел я. — Только попробуй, и я вырву сердце из твоей груди и повешу на свой выступающий зуб!
С этими словами я оскалил свою перекошенную пасть и принялся деловито сновать по двору, метя территорию. Уж этого черный лабрадор никак не мог стерпеть, и спустя мгновение мы сцепились в яростной схватке. Я готов поклясться, что он первый начал драку, но поскольку я простая дворняга, мне никто не склонен особенно доверять. Джессика отругала меня, а это говорит о том, что я произвел довольно паршивое впечатление. Она отвела меня на задний двор, и мне пришлось провести там всю ночь на цепи, в то время как всех остальных пустили в дом.
