Акинф, увидев на крепостных стенах воинов, понял, что опоздал, и тоже с досады стал кусать губы. Дружина, глядя на растерянного воеводу, нерешительно мялась. Пока чухались, гонец Ивана успел проскочить незамеченным. Но боярин быстро пришёл в себя.
— Будем штурмовать! — объявил он.
Чтобы не допустить связи с Московией, приказал расставить вокруг города посты. Но... опоздал боярин, опоздал.
Первый штурм был ужасным! И только благодаря смелости и отваге юного князя, который воодушевлял своих бойцов, штурм отбили. Но все в крепости понимали, что без помощи им долго не продержаться.
Акинф был не дурак, чтобы не видеть этого. И вновь стал готовиться к штурму.
Он начал его рано поутру, чем застал защитников врасплох. Глаз боярина радовало то, что тверичанам удалось в нескольких местах закрепиться на стенах. Ещё усилие — и те откроют ворота! Тогда — берегитесь, московиты! И боярин уже положил руку на эфес меча, готовый в любое мгновение ринуться в бой.
Но что это? В тылу вдруг раздался воинственный бой барабанов, яростное: «Ура!» И вместо того, чтобы биться на улицах града, ему пришлось разворачивать своё воинство, чтобы встретить нежданного противника.
Сражение завязалось ожесточённое. Тверичи, штурмовавшие город, дрогнули первыми, поняв, что московитам пришла помощь. И они как горох посыпались со стен. Акинф дрался ожесточённо. В нём закипела ярость, когда он увидел, что дружину привёл не кто-нибудь, а сам Несторович. «Ну, берегись, киевлянин!» С этим криком он ринулся на него. Но осилил его Несторович. Отрубил повергнутому предателю голову и, насадив её на копьё, поднёс Ивану Даниловичу со словами:
— Вот, князь, голова твоего изменника, а моего местника.
Труп Акинфа боярин Родион приказал привязать к лошади, и та потащила его на съедение зверям. Молодой князь не выдержал этой картины и по-мальчишески убежал в город. Родион, глядя ему вслед, только усмехнулся.
То, что творилось на Московской земле, долетело до Орды и до Юрия Даниловича. Его порадовали действия младшего брата. А вот весть, что Борис попал в руки тверичан, весьма опечалила. И он понял, что борьба между ним и Михаилом будет не на жизнь, а насмерть. Ему одному и даже в союзе с другими князьями тверичан не одолеть. Надо искать поддержку ещё у кого-то. Татары! Хорошо познав порядки в Орде, он понимал, что хан и пальцем не пошевелит, чтобы наказать Михаила за несправедливые действия. Наоборот... Ему выгодно взирать, как они, русские князья, бьются меж собой, подрывая свои силы. А без ханской помощи неизвестно, кто кого осилит. Тверь — крепкий орешек. Не зря её князь носил титул Великого. И тут он вспомнил о давней встрече с царевичем Узбеком. Чувствуя будущий расклад после ухода Тохты в пользу царевича, он каждую поездку не забывал посетить и Узбека, что тому очень нравилось. Князь уже был вдовый, и царевич, выразив ему соболезнование, намекнул на свою сестру Кончак. На что князь тогда шутливо ответил:
— Да, холостому хоть топись, а женатому — хоть давись.
Царевич тогда рассмеялся, но по его глазам было видно, что этот мягкий отказ его не удовлетворил.
И вот он у Узбека. Хан принял Юрия Даниловича незамедлительно. О том, что случилось в Московии, князь не стал говорить, а начал разговор, напомнив хану о его давнем предложении.
— ...Тогда, великий и могучий, я не оценил твоё предложение. Каюсь и прошу простить.
Хан засмеялся глазами. Он любил, когда люди признавали его ум и прозорливость. И не стал кочевряжиться, поняв, о чём идёт речь. Он настолько хорошо относился к московиту, что не возражал, чтобы невеста крестилась. Ей нарекли имя Агафья. Сыграна богатая свадьба, и вот молодая княжна в обозе московского князя едет к новому месту своего жительства.
По приезде домой, через несколько дней, он разыграл перед супругой маленькое лицедейство. Явившись к ней, он с негодованием стал возмущаться вероломством соседа, напугав Агафью тем, что тот хочет пленить их.
— Что же делать? — спросила жена, и глаза её стали круглыми от испуга.
— Проси брата о помощи, — трогательным голосом воскликнул он.
Разве могла она отказать мужу, который так заботился об их жизни.
