Парень удивлённо посмотрел на деда. Его изумил даже не вопрос, а то, как Алим спросил. Глаза их встретились. И он понял по его взгляду, что уходить от вопроса ему нельзя. Андрей отвёл таза, ибо в груди боролись два чувства: сказать или нет Его молчание по-своему оценил Алим.
— Если тебе тяжело говорить, то не надо, — сказал он и поднялся, чтобы уйти.
— Да нет! Постой! Княжич я! — почти воскликнул Андрей с болью в голосе, — княжич!
— Княжич? — почему-то переспросил Алим.
— Да! — как-то нехотя, точно стесняясь своего положения, ответил он.
— А каких кровей? — продолжал допытываться Алим.
— Стародубский я.
— Стародубский? — дед даже отступил.
— Да, Стародубский, — повторил Андрей.
— И как же ты оказался здесь?
И Андрей принялся рассказывать. Алим, прислонясь к дереву, внимательно слушал его. Закончил же парень повествование такими словами:
— Не знаю, Алим, что и делать: вернуться домой или нет.
Сказав, он посмотрел на деда, но по его обросшему лицу нельзя было узнать, о чём тот думает. Только его глаза светились непонятным огоньком.
— Да нет, сынок, я думаю, возвращаться тебе нельзя. Ну, упадёшь ты в ноги Ивану Даниловичу. Думаешь, он тебе поверит?
— Думаю, поверит!
— Нет, дорогой Андрей, вряд ли. Твой дядька, полагаю, у него побывал и всё свалил на тебя. Кто может правду сказать? Тётка? Но ты сказал, что её зарубил антихрист.
— Так что же мне, Алим, делать?
— Что же тебе делать? — растягивая слова, произнёс Алим. — Но прежде хочу сказать тебе, что я не Алим.
Произнеся эти слова, он посмотрел на Андрея.
— И мы с тобой, парень, одних кровей.
Андрей удивился:
— Так ты?..
— Всеволод Иванович Стародубский! — торжественно произнёс он.
— Да! Вот так встреча!
Они обнялись.
Когда прошли первые минуты радости, Андрей спросил:
— А как же ... Алим?
— Алим, — старец усмехнулся, — чтобы стать Алимом, ой сколько мне пришлось пережить. Моя судьба похожа на твою. И мне, чтобы спасти свою жизнь, пришлось бежать из родного дома. Был я юн, — и полился его рассказ, — попал к казакам, людям, которые отличаются ловкостью, лихостью, умением владеть оружием, конём. Все они — поборники православия и свободы. Для них, — Алим поднял вверх палец, — нет уз святей товарищества! — голос его зазвучал торжественно, а таза заблестели.
— А я слышал, — заговорил Андрей, — что казаки — это разбойники, воры, убивцы.
Алим рассмеялся:
— Дык, — и он опять заговорил казацким языком, — бывало всякое. Купсов встречали, средь них есть дюжа прокудны. Последние порты с тя ссымут. Уж больно жадовые. А нащёт воров, дык знай: деньга на дороге валятся — казак мимо пройдёт. Не его.
— Я вижу... — Андрей запнулся.
Дед понял, в чём его загвоздка, и сказал:
— Зови Алимом, как звал.
— А ты мне не сказал, как тебя этим именем стали называть.
Алим задумался, потом сказал:
— Мы тогда на ладьях в поход ходили. На Трапизунт. В ентом походе я и попал к туркам в лапы.
Андрею так хотелось узнать, как это было. Алим посмотрел вверх. Дневные птицы потянулись к лесу устраиваться на ночь.
— Дык, мы уж тово... стали возвращаться, подходили к берегу. Добра взяли много. Град-то не ждал гостей. Вот дуван и получился хороший. Дуванить собрались, а тут они на коняках. Враз от моря отрезали. Началась сеча. Наказной и кричит: «Други, ко мне!» Мы поняли, что на прорыв ведёть. Но кому-то для прикрытия надоть остаться. Доля пала на меня. Перекрестился я: помоги мне, Боже! И давай рубиться. А их — как муравьёв. Нуть, куды мне их одолеть. Повязали. Вот тогда и кличку дали: Алим. Прожил я у них лёг семь. Домой потянуло. Я с одним купсом и договорился. Узнал он меня. Я единожды ему жисть спас. Ну, взял я каюк. Их много на берегу валялось. Ночью и ушёл в море. Не обманул купес, подобрал. Правда, деньжат содрал безбожно. Оттэда я вернулся к наказному. Узнал он меня. Долю мою отдал. Вот так-то.
— Золотишко-то есть? — чуть не сорвалось с губ Андрея, да вовремя спохватился.
Но тут старик очень удивил парня, спросив:
— Ты хотел узнать, есть ли у меня золотишко?
Андрей покраснел и не знал, что ответить. Сказал за него Алим:
— Вижу, ты честный человек, и совесть твоя цела. Есть. Пойдём, покажу. Я знаю, что ты ничего плохого не замышляешь. Хош, даже отдам. Оно мне без нужды.
