— А ты... зубец! — обрадованно произнёс Хист, принимая от Митяя дары Акима.
После обряда, указанного старцем, парень заснул спокойным сном. Стоны прекратились, он не стал метаться. Поглядев на него, Хист сказал:
— Всё, будить жить, — и велел набросить на него медвежью шкуру. — Надобедь попестовать его, — и скользнул взглядом по мужикам. Те, насупившись, молчали.
— Я, — отозвался Митяй, видя, как другие отлынивают.
Хист ничего не сказал, только вновь покачал головой и пожал неопределённо плечами.
Митяю почему-то незнакомец дюже понравился, и появилось непреодолимое желание спасти его. Пришёл отец, с которым они бежали от постылой жизни.
— Ты чего не дрыхнешь? — спросил отец, глядя, куда бы сесть.
В землянке царил полумрак. Несколько коптящих лучинок слабо освещали огромное помещение, в котором находили приют несколько десятков человек.
Вот здесь они отсиживались после набегов. Но Хист и многие из его ватаги понимали, что отсюда надо уходить. Московский князь для поддержки купцов, которые хорошо пополняли его казну, выделил воев, и они всё сильнее наступали Хисту и его ватаге на пятки. Не долог день, когда они доберутся и сода. Оставался один путь — спускаться ещё южнее и, как говорил Аким, идти назад к казакам. Благо, это не возбранялось их неписаными законами. Эти вольные, свободные люди с силой вновь тянули их к себе. Сопротивлялся один ваттаман, боясь, что там уже его никто так не назовёт. Их жизнь он хорошо знал. У них многому и научился. Только воля предводителя удерживала ваттаманов от такого шага. Поддавшись когда-то на его уговоры, мол, одним будет лучше, они, как волки, отбившиеся от стаи, только и думали, как вновь вернуться к казакам.
Больной очнулся только на вторые сутки. Открыв глаза, он не мог понять, где находится. Полумрак мешал разглядеть помещение. Он попытался подняться, но не хватило сил. Из его груди вырвался стон.
— Ты что? — раздался незнакомый глухой голос.
И над ним склонилась чья-то обросшая голова.
— Где я? — напрягая все силы, промолвил он.
— Ты... у ваттамана Хиста, — послышалось в ответ.
— У ваттамана?
— У его.
Больной опять застонал.
— Что болит-то? — участливо спросил неизвестный.
— Всё, — услышал он в ответ.
— Худы дела. Пойдуть к ваттаману.
Он сделал было шаг, но что-то вспомнив, обернулся и спросил:
— А исть хошь?
— Нет, — тихо ответил больной.
Вскоре, сквозь дремоту, больной вновь услышал над собой чьи-то голоса.
— Так, значица, худ? — спросил Хист.
— Худ, худ, — ответил тот, кто недавно с ним разговаривал.
— Да, надоть к Акиму его тащить, — как бы в раздумье проговорил ваттаман, — кто... сподобится? — и почесал затылок.
— Я! — раздался сонный голос Митяя, — я сподоблюсь! — И он поднялся.
— Ладноть, всё одно. Выдержит ли? — Хист кивнул на больного.
— Все под богом ходим.
Митяй не стал оттягивать уход. Больного, одев в просохшие одежды, вывели на улицу и положили на волокушу. Хист спустился в схрон, принёс оттуда медвежью шубу и накрыл больного. С какого боярина или купца снял, было неведомо. Сулим подал Митяю котомку с едой и сунул в руку пучок сухого светца.
Митяй снял шапку, перекрестился, плюнул на руки, надел «хомут» и рывком взял с места, крикнув на прощание: «Покель!».
Вскоре лес поглотил его. Двигаться стало труднее. Мешали кусты, упавшие деревья. Частенько в ход приходилось пускать топор. Но он упорно тащил за собой больного. В его голове ни разу даже не мелькнуло сожаление, что ввязался в это дело. Он тащил и тащил больного. Надвигавшаяся темнота заставила Митяя остановиться. Он разгрёб снег, развёл костёр, напоил юношу отваром. Подбросив дров в костёр, чтобы огня хватило до утра, поднял полог ваттамановой шубы, подлез под бок к больному.
— Вместе будем — теплее спать! — с этими словами его голова упала на локоть.
Митяй проснулся на рассвете. Ещё не открывая глаз, он почувствовал собачий запах. Отбросив полу, приподнялся и в серо-тёмной пелене увидел собаку.
— Откеда? Не может быть, — прошептал он.
Но это был огромный пёс. Таких Митяю видеть не приходилось.
— Пёсик! — позвал он собаку, — идь ко мне.
Тот, прихрамывая, прокондылял мимо Митяя и остановился около больного, тщательно обнюхивая его. И тут вдруг с псом что-то случилось. Он радостно заскулил и стал старательно лизать лицо больного. И до Митяя дошло, что псина нашла своего хозяина. Разве мог пёс так лизать чужого ему человека!
